Мир пауков. Маг и Страна Призраков

Уилсон Колин Генри

А не может ли она по–прежнему быть марионеткой мага? От такой мысли по коже прошел холодок. Но подумав, Найл отказался от такой мысли. До сих пор все указывало на то, что маг связывается со своими слугами посредством кулонов. А те сейчас благополучно изолированы магнитным полем каменных сосудов, что в подвале.

Но одинаково трудно верилось и тому, что девушка, едва придя в себя, накинулась на Найла и тут же снова впала в глубокое забытье. Не отрывая платка от распухшей губы, он вглядывался в неподвижное лицо. Понятно, что идти на дальнейший риск было бы абсурдно; кулоны надо прихватить в Белую башню. Прикрыв девушку одеялом, Найл уложил циновку обратно в коробку и вышел из комнаты, заперев

за собой дверь.

Из кухни доносились голоса и звон кастрюль, но на лестнице никто не попался, и слава Богу: не хватало еще объяснять, что у него с губой. Возле лестницы, ведущей в подвал, он приостановился зажечь масляный светильник, и осторожно сошел в темную прохладу.

Черные каменные сосуды стояли точно так, как Найл их оставил. Поставив светильник на пол, вынул затычку из горловины ближайшего — та притерлась плотно, пришлось вначале слегка покрутить туда–сюда. Осторожно сунул руку внутрь, но когда пальцы коснулись кулона, тот оказался совершенно инертен. Это был тот самый, у которого Найл впопыхах оборвал цепочку, когда распутывал. Кулон он скинул в карман туники и передвинул светильник ко второму сосуду.

Из этого затычка вышла легко. Потянувшись туда рукой, он нашарил цепочку — тоже инертна. А когда вынимал руку, тыльная сторона ладони случайно задела за небольшой острый выступ в горловине сосуда. Найл взял с пола светильник, поднял. У того от верхушки через бок шла трещина, миллиметра четыре шириной. Первой мыслью было, что он сделал ее сам, когда вставлял в горловину тяжелую затычку. Хотя не могла же горловина треснуть из–за того лишь, что он сунул затычку в горловину. Найл поднес светильник к другой стороне сосуда, и оглядев приметил еще одну трещину — с волос — до самого низа. Когда же, взявшись за горловину изнутри, попытался растащить две половины в стороны, это не удалось. Вторая трещина была, видно, только поверхностной, что озадачивало и слегка тревожило.

Конечно, может статься, трещина имелась в сосуде изначально, просто раньше была не по глазам. Но в такое что–то не очень верилось. Второй кулон он разместил в кармане как можно дальше от первого, но и при всем при этом не мог отделаться от нехорошего предчувствия.

Но мрачные мысли рассеялись, стоило выйти наружу под неяркий свет надвигающегося вечера. Синева неба углубилась, северный ветер, казалось, нес запах осени. Возвращались по домам с работы мужчины; прошла мимо беременная женщина, неся сумки с покупками. Этот час дня Найл любил больше всего; время отдыха после работы, когда мир словно светится уютом укромного счастья. День выдался долгим и в некотором смысле полным тревожных потрясений, но теперь, оглядываясь назад, Найду казалось, что удача сопутствовала ему.

На площади было довольно людно, поэтому он решил не подходить к Белой башне с юга, со стороны обиталища Смертоносца–Повелителя: непременно заметят, и тогда от любопытных не отделаешься. Вместо этого он прошел по площади в сторону моста, ведущего в квартал рабов. На этой стороне тротуар переходил в пустырь. Здесь всегда было безлюдно, поэтому можно было идти непринужденно, зная, что сама башня скрывает от пешеходов на той стороне площади.

Но не пройдя по траве и полпути, Найл стал ощущать смутное беспокойство — примерно то же самое, какое сегодня ощутил, приближаясь к башне с каменной фигуркой в кармане. Теперь оно было даже сильнее. Вместо подрагивающего, влекущего чувства, сопровождающего приближение к башне — все равно что у искателя подземной воды по лозе — было гнетущее чувство отталкивания, словно идешь под сильным встречным ветром. Найл понимал, что попытки втереться в силовое поле башни бессмысленны, она предупреждала его держаться на расстоянии. Поэтому, вынув оба кулона из кармана, он положил их на голубоватый мрамор, окружающий основание башни.

К удивлению, гнетущее отталкивание сохранилось, хотя уже не такое сильное, как секунду назад. Найл остановился, недоумевая, как же быть дальше. Вскоре неуверенность сменилась облегчением: из сплошной молочно–белой стены выявился старец, как какой–нибудь ныряльщик из воды. Найл дожидался разъяснений. Старец же без всяких слов поднял правую руку и уставил на лежащие в паре метров золоченые цепочки.

— Это как раз те самые кулоны, что…

Закончить Найл не успел: из указательного пальца у старца вырвался упругий жгут огнистого света и полоснул по одному из кулонов. Кулон полыхнул ярким отблеском, переплавился в шарик, шипящий и пузырящийся на мраморе. Когда, накалившись докрасна, засветился и сам мрамор, золотистый шарик, уменьшаясь в размерах, принялся таять, словно капелька воды на горячей плите. Удивленно следя за происходящим, Найл заметил, что нет на прежнем месте второго кулона; оказывается, он переместился ближе к краю платформы. На секунду подумалось, что это из–за силы энергетического жгута, исторгнутого старцем, но тут он с удивлением увидел, что цепочка движется сама собой, суетливо сокращаясь словно гусеница в попытке улизнуть. Не успела: огнистый жгут накрыл ее, превратив в лужицу жидкого металла, по инерции все еще скользящей к краю платформы: через несколько секунд и это был уже просто золотистый шарик. Шарик становился все меньше и меньше, пока наконец не исчез совсем с чуть светящегося, пышущего сухим жаром мрамора (чувствовалось за пять метров).

— Зачем все это? — поинтересовался Найл.

— Слышал когда–нибудь о минах–ловушках?

— Какая–то каверза? — спросил Найл с сомнением.

— В данном случае не просто каверза. Пронеси ты их в башню, была бы большая беда.

— Но я на днях проносил уже один.

— Я его тогда же и уничтожил.

— Зачем тогда дал пронести?

— Потому что тогда я еще не знал о том, что знаю теперь.

— И о чем же ты узнал?

— Что эти устройства, похоже, наделены какой–то живой силой.

— Как ты это выяснил?

— Устройство, что ты тогда принес, смогло нейтрализовать силовую изоляцию, в которую я его заключил.

— Что–нибудь произошло?

— Защитная сигнализация зафиксировала постороннее вмешательство, и указала его характер: электромагнитное излучение, свойственное живому существу. Я сразу же уничтожил нарушителя.

— Она как–то разглядела природу нарушителя?

— Нет, просто указала на живое существо.

— Это был маг, — произнес Найл. Старец пожал плечами.

— Даже если и так, теперь уже ничего не поделаешь.

— Ты считаешь, он успел что–нибудь разузнать? — с тревогой спросил Найл.

— К сожалению, здесь остается только гадать. Нарушитель не был замечен, пока не попытался проникнуть в мозговые центры Стигмастера.

— О богиня!

— Эти же два устройства были еще более опасны. Их сила, сведенная воедино, многократно увеличивается.

— Я знаю, — Найл вспомнил про надтреснутый сосуд. — Потому я их и разделил.

— Но у тебя не хватило терпения, и ты не распутал как следует цепочки, оставив одну в другой. Найл стыдливо покраснел.

— Я же не думал, что цепочки тоже что–то собой представляют.

— Думал, но раздумал. На самом же деле цепочки — часть устройства.

— Извини.

— А я не виню. Теперь, понимая опасность, мы будем осторожнее.

— Но ты усвоил принцип действия того устройства?

— Нет. Я сказал, что понимаю опасность. Но поскольку я сориентирован на чисто рациональное мышление, то неспособен понять принципов магии.

От таких слов у Найла слегка закололо в темени.

— Но ты уверен, что это магия?