Мир Под лунами. Конец прошлого
Шрифт:
Тысячи людей подняли в приветствии руки, когда царь показался в конце улицы. Он прошел пешком до самого трапа, перекинутого к шлюпке, которая должна была отвезти его на флагманский корабль. Царь ступил на трап. Обернулся. Он был один. Астис и Евгения остались наверху. Четверо гвардейцев-телохранителей
– Никто не может сказать, когда мы вернемся и вернемся ли. Даже я не знаю этого. Быть может, лишь наши сыновья приплывут к этим берегам, приведут людей, и не подозревавших прежде об их существовании. Прошу вас, встретьте их так, как подобает жителям великой страны. А пока верьте: уже скоро мы достигнем земли, что лежит в трех тысячах тсанов к западу отсюда. Там живут люди, строят города и возделывают земли. Я был там и видел это. День, когда мы ступим на эту землю, станет самым важным днем в истории планеты. В этот день мир изменится навсегда. Это - миссия, достойная олуди. А теперь, перед тем, как оставить вас, я прошу вас еще раз приветствовать великого царя Астиса и поклясться сохранять верность ему и его потомкам!
Когда корабли уходили за горизонт, высоко в небе раздались крики - с севера возвращался запоздавший клин диких гусей. Люди щурились, указывали друг другу на птиц, считая их появление в эту минуту хорошим знаком, и в толпе кто-то затянул весенний гимн.
– Надеюсь, вы не покинете нас, мама, - сказал Астис, теперь великий царь Матагальпы.
Он был очень похож на отца, только памятная всем высокомерная усмешка олуди Алекоса никогда не появлялась на его выразительном лице. Евгения представила себе, как время изменяет,
Она прожила в Матагальпе еще десять лет. Спустя три года часть флотилии Алекоса вернулась в сопровождении чужих кораблей. Но олуди с ними не было. Говорили, что он отправился вглубь другого континента. Может быть, это было правдой. Как бы то ни было, начиналась новая эпоха. Евгения знала, что ее детей ждет непростая судьба. Войны, меняющиеся законы, удивительные открытия и сокрушительные потери... Им предстояло пережить это самостоятельно, без успокаивающей поддержки олуди за спиной. У Астиса было трое детей, а у них - свои дети, и можно было надеяться, что род Алекоса и Евгении никогда не прервется.
Она не стала прощаться, говорить какие-то слова, что-то обещать и требовать обещаний. Накануне годовщины ухода Алекоса она, как обычно, поцеловала сына и невестку, пожелала им доброй ночи и ушла в свои комнаты, где ее не нашли утром. Ее прекрасный черно-белый фотопортрет еще долгие-долгие годы висел в Большом зале Дома приемов Шурнапала, и его копия - в храме Киары. А имя олуди Евгении навечно осталось вписано в священные храмовые книги, и наследники Ханияра упоминали ее в своих молитвах.