Мир Под лунами. Конец прошлого
Шрифт:
Скоро она нашла Эвру, а Лива и Ашутия вернулись сами и привели детей. В замке снова зазвучали веселые юные голоса. Приехала Сериада, привезла Алию и ее мужа - дальнего родича Джед-Ара. Все вместе они съездили в Дафар и перевезли в Киару прах Халена, Нисия и Венгесе. Евгения не пожалела времени, побывала и в горах, чтобы почтить память Пеликена и остальных своих друзей. И она по-прежнему принимала участие в молениях вместе с Ханияром, ездила по всей стране и даже посетила гарнизон на Фараде, где теперь уже шедизские солдаты продолжали отражать набеги дикарей.
Оказалось, сразу после смерти Халена Алекос приказал передать все царские земли и предприятия в особый фонд, как это
Она возродила состязания Большого круга и ранней весной присутствовала на первых скачках вместе с Сериадой и Алией, тоже одетыми в черное с серебром - цвета клуба "Черный всадник", как и положено членам семьи Фарадов. Его старейшина Нетагор не только ничего не потерял в смутные годы, но и стал еще богаче и снова прочил победу в круге своему скакуну. Сами собой стягивались в Киару певцы и музыканты, а Галькари, поразив Евгению до глубины души, прислал ей в дар величественное полотно, которое он с присущей ему торжественностью поименовал "Весна 2765 года. Возрождение земли".
Дважды в год Евгения проводила несколько недель в Рос-Теоре. Царь каждый раз предлагал ей остаться еще, откладывал дела и развлекал ее. Она была привязана к Алекосу, но все же без сожаления возвращалась домой.
Чем глубже вникала Евгения в проблемы, чем чаще обращалась к документам прошлых благополучных лет, тем яснее ей становилось, что Алекос лишь ускорил наступление следующего этапа развития Матагальпы. Задуманное им объединение стран началось как минимум за сто лет до того. Все они, даже далекая бедная Галафрия, были накрепко связаны друг с другом цепями взаимных интересов и обязательств. При сохраненной политической независимости их экономика уже срослась в одно целое. Это не могло не отразиться рано или поздно на власти. Даже без олуди Алекоса несомненно последовали бы потрясения и конфликты, как внутренние, так и между государствами. Быть может, процесс объединения занял бы не одну сотню лет и в конечном итоге привел бы к большим потерям, чем те, что случились благодаря великому царю.
Даже сейчас Евгения не была уверена, что попытка Алекоса окажется первой и единственной. Он и сам не был настроен оптимистично. Столь масштабные перемены невозможно удержать раз и навсегда. Еще будут откаты в прошлое, возвращение к феодальной раздробленности и междоусобным войнам. И все же его заслуга была огромна: он открыл миру глаза, заставил его взглянуть на себя по-новому. Мир уже никогда не будет прежним! Евгении и жаль было прошлого, и хотелось верить в прекрасное будущее. Но как верить, когда знаешь, каким стало это будущее для другой цивилизации? Вспоминая земной двадцать первый век, она испытывала страх. Она не
– и при всей своей преданности старалась предостеречь его от ошибок.
31 .
Зимой 2766 года управители стран съехались в Шурнапал на итоговое заседание Совета.
Последние две зимы были теплыми и более сырыми, чем раньше. Дворец мок под дождем. Бассейны и каналы разлились, носильщики паланкинов шлепали по глубоким лужам. Бахтир прятался от царя, каждую минуту боясь упреков, и подгонял рабочих, ремонтирующих ливневую канализацию.
Гарли уговорил старого друга Нурмали поселиться в своем доме, и в Дом приемов оба ввалились подвыпившие и благодушные. До начала заседания оставалось полчаса. Ждали Евгению, которая еще была в пути.
Стемнело. Бесчисленные факелы и лампы отражались в полированной поверхности огромного овального стола. Министры, чиновники и военные расхаживали по залу, собирались в кружки, переговаривались и смеялись. У всех было хорошее настроение. Алекос тоже улыбался, но время от времени барабанил пальцами по бумагам, недовольно посматривая на часы.
К стоящему у дверей Мальриму подбежал Глар, сказал что-то и сразу же ушел обратно в дом царицы. Мальрим направился к столу.
– Госпожа Евгения приехала, государь. Сейчас придет.
Царь кивнул. Мальрим поднял руку.
– Господа! Господа! Прошу садиться! Через десять минут начнем Совет.
Мужчины рассаживались, со стуком передвигая стулья и откашливаясь. У стены, поближе к своим начальникам, устроились секретари, адъютанты и пажи. Был здесь и Капоэли, прощенный царем. Несмотря на два прошения об отставке, остался на посту губернатор Кафур и сейчас со своим обычным серьезным видом перекладывал бумаги, возмущенно косясь на шумного Гарли.
Алекос еще раз поднял глаза к висящим между окон часам. Было три минуты пятого. Швейцар распахнул двери. Как была в дорожном платье и тюрбане, Евгения быстро прошла к столу, заняла последнее свободное место. Царь хмуро посмотрел на нее и открыл Совет.
Проговорили три часа. Слуги неслышно приносили и уносили чай и закуски, меняли лампы. Адъютанты и секретари начали зевать и потихоньку, один за другим, выходили из зала. Гарли и Евгения долго спорили: она настаивала на сокращении числа полицейских в Ианте, он не уступал. Напротив Нурмали убеждал Камакима в необходимости налоговых послаблений для Галафрии. Алекос, одним ухом прислушиваясь к ним, обсуждал со своими генералами возможные меры к прекращению войны с дикарями. Евгения умолкла, исчерпав все аргументы. Только тогда он внимательней присмотрелся к ней. Она была бледна и осушила уже четвертую чашку чая.
– Госпожа моя, ступайте-ка домой, передохните, - сказал он.
– Мы здесь проговорим еще долго. Ужин назначен на девять, надеюсь вас увидеть и продолжить беседу.
Она тотчас же с явным облегчением покинула зал. Последний раз они виделись всего три месяца назад, он знал все иантийские новости и потому позволил ей - единственной женщине в Совете - ненадолго отлучиться.
Не прошло и десяти минут, как Глар опять вызвал Мальрима к дверям. Выслушав молодого человека, тот подошел к Алекосу и что-то быстро зашептал. Прервав очередной доклад, царь поднялся.