"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Она покачала головою.
— Нет, по лестнице мне итти нельзя. Там никого не встретишь — пусто, — все тут на лифте ездят. Да! Лифт! В лифте он со мною ничего не поделает, пока я не доеду. Я там как в бесте [45] . А перед дверями квартиры супруги, пожалуй, встретимся!
Надежда Васильевна вновь взглянула на дверь. Варецкого больше не было видно. Сжимая револьвер за спиною в руке, поминутно оглядываясь, она медленно сошла три этажа.
Между тем Варецкий телефонировал вниз швейцару из своего кабинета.
45
Бест — (перс, best) основанное на старинном обычае право неприкосновенности некоторых мест в качестве убежищ в Иране (мечети, гробницы, дома высших духовных лиц, посольства), откуда лицо, преследуемое властью, не может быть взято силой; перен. (жарг.) сесть в бест — укрыться от преследований. — прим. Гриня.
— Джо, сейчас в лифт сядет дама, бывшая у меня и прикажет поднять ее в девятнадцатый этаж, к моей жене. Это — шантажистка. Вы подымете лифт до самого верха и выключите ток. Теперь пора уже — время ночное. Затем уйдете к себе спать. Ключ от кабинки оставите мне — я сам выпущу эту даму.
— Все будет исполнено, сэр, — послышался ответ в телефон. Варецкий усмехнулся.
— Так все обойдется в несколько тысяч долларов швейцару за молчание. Ясно, что он подумал: — меня шантажирует дама сердца, направилась к жене, надо остановить. Вещь весьма обыкновенная, вполне в нравах добродетельного Нью-Иорка. А затем и исчезнет совсем эта дама, честный Джон не станет особенно беспокоиться. А она должна исчезнуть. Да, должна!
Лифт между тем подымался с Надеждою Васильевною, все еще сжимавшею в руке свой браунинг. Она опасалась выстрела сквозь решетку на котором-нибудь этаже, но так попасть было очень мало шансов. Лифт подымался благополучно… Вот уже пятнадцатый этаж, шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый…
— Что такое? Лифт не остановился.
Двадцатый, двадцать первый, тридцатый!
Надежда Васильевна нажала кнопку сигнала. Лифт продолжал подыматься. Она стала кричать. Но вокруг никого не было. Теперь лифт подымался уже среди темноты. В последних этажах тридцатипятиэтажного небоскреба были не жилые помещения, а склады бакалеи фирмы «Томпсон и сын». Там было совсем безлюдно. Лифт миновал последний этаж и уперся в потолок небоскреба. За дверцами была глухая стена. Надежда Васильевна выпрямилась, бледная, с нахмуренными бровями.
— Так. Поймал таки в мышеловку. Ну, хорошо. Я не растеряюсь. Как-то возьмешь теперь?
Этот самый вопрос мучил теперь Варецкого, убедившегося, что лифт поднят согласно его приказанию. Ночь выгадана. Но на утро лифт необходимо будет спустить. Он обслуживает тысячное население огромного дома. В тридцатиэтажном доме нельзя сказать, что подъемная машина испортилась — тогда починка должна быть сделана моментально. Итак, есть только ночь, Надежда Васильевна бессильна там, в лифте. Со всех сторон ее окружает стена. Но эта стена делает и ее неприступною. Между тем к утру незванная гостья должна перестать существовать, — мало того — и исчезнуть бесследно.
— Дорогой мой, скоро вы? — послышалось в телефон.
— Сейчас, сердце мое, сейчас.
Да, лучше всего раньше пойти к жене. Времени сколько угодно — западня прочна. А потом…
В три часа ночи Варецкий мелкими, неслышными шагами направился вниз.
— Пилка… напильник… плоскогубцы… полчаса времени — и все готово. Взять документы у трупа среди развалин лифта нетрудно, а причин катастрофы наша юстиция слишком доискиваться не будет. Об этом уж позаботится моя чековая книжка. И больше ничто не сможет омрачить мою дальнейшую жизнь — размышлял он, отпирая французский замок швейцарской.
Ключ от комнаты с проводами щелкнул в замке. На стене спокойно дремал ряд кнопок; рубильник был в углу на мраморной доске. Рукоятка его была отклонена назад — Джо исполнил приказ своего хозяина: ток был выключен. Значит пленнице суждено сидеть в клетке там, наверху, до тех пор, пока чья-нибудь сострадательная рука не включит ток и не вернет ее с поднебесья вновь на землю.
— Ну нет, этого ты не дождешься! — усмехнулся Варецкий, ставя ящик с инструментами на стол у мраморной доски и откидывая крышку.
Это был длинный, продолговатый, как гроб, ящик. Варецкий стал отбирать нужные инструменты. Вдруг он вздрогнул и поспешно выключил свет.
— Меня могут увидеть с улицы в окно. Пожалуй этот-же Джо подглядывает откуда-нибудь. Света от уличного фонаря совершенно достаточно. Вот и напильник. Теперь весь арсенал в комплекте.
Он вышел из комнаты и тщательно запер за собою обе двери — в нее и швейцарскую, чтобы кто-нибудь не включил тока, пока дело не будет кончено, и стал подыматься по лестнице в тридцать пятый этаж своего небоскреба.
Работа предстояла нелегкая, а Вадим Николаевич после своей женитьбы стал уже поотвыкать от физического труда и прежде мозолистые руки были давно выхолены искусством маникюр.
Через полчаса он был на самом верху безлюдной лестницы. Над верхнею ее площадкой, поднятый к самому потолку, чернел четырех угольник лифта, зажатый в каменные стены со всех сторон. Если узница была еще там, то не могла даже ничего видеть, кроме освещенной электрическою лампочкою внутренности своей тюрьмы, не то что принять какие-бы то ни было меры к своему спасению.
Но там ли она еще?
Ведь он пробыл у жены больше двух часов. Не случилось ли за это время чего-нибудь непредвиденного?
Как когда-то в Крыму, на разведке, Варецкий затих, затаив дыхание. Сначала все было тихо, затем до него донесся из лифта стон… другой… наконец, он явственно расслышал:
— Злодей! Предатель! Будь проклят! проклят! проклят!
Услышала-ли его бывшая жена своим также изощренным в разведках ухом его присутствие, или бросала в воздух слова бессильного отчаяния? Варецкий было схватился за револьвер, но тут-же опустил руку.
— Кричи, голубушка. Ты-же совершенно бессильна. Даже вот что… Эй, Надежда Васильевна!
Из лифта глухо донесся не то стон, не то вопрос. Слов Варецкий не разобрал и крикнул как можно громче:
— Надежда Васильевна, это — я. В этот последний момент я все еще хочу обойтись без крови. Бросьте мне в пролет из лифта ваши документы — и я спущу лифт.