"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Солнце вздымается к зениту, воздух прохладен, но лучи солнца еще более жгучи, чем в долинах.
Вдруг громкий свист рассек разреженный воздух. Прищурясь, Лыча глянул на верх и на темном массиве, свисавшем над пропастью, увидел Илико, делающего призывные жесты.
— Туры ушли в тот край! — закричал Илико, когда Лыча, запыхавшись, одолевал последнюю разделяющую их преграду.
Лыча взобрался на скалу и подсел к Илико на камень. Перед ним развертывались искрящиеся вершины снежных гор, синеватыми, неясными очертаниями уплывали вдаль хитросплетенные каменистые кряжи.
— Лыча, — сказал Илико, — старик Басиев сказал мне, что когда я убью пять туров, он отдаст за меня свою Урчулэ.
Лыча присвистнул: — Легко сказать — пять туров! Пока мы с тобой еще ни одного не убили…
— Убьем! — с молодой самоуверенностью воскликнул Лыча. — Старый Басиев за прошлое лето взял три тура.
— Так то Басиев, он на всю Осетию известен…
Вытряхнув трубки, они спустились с каменистого сидения. Перед ними необозримой, зеленовато-белой россыпью лежал ледник, изрезанный трещинами, расселинами и провалами. Всюду слышался тонкий звон и лепет бесчисленных струек воды, в которые превращается лед под знойными лучами летнего солнца. Отсюда берет начало и бурный Цейдон. Легкой поступью они шли в своих мягких чувяках, почти не отрывая глаз из-под ног, где на каждом шагу стерегла их опасность провалиться в бесдонную, скользкую пропасть ледника. Пустяки перепрыгнуть расщелину, но жутко итти по колеблющимся столбам тающего льда, вот-вот готового обрушиться и увлечь за собою.
— Туры! — шепнул Лыча, мотая головой в нежно-зеленоватое пространство льда.
Сделав козырек из ладони левой руки, Илико долго всматривался пока определил сторожких животных. Они пошептались и начали обходить туров с противоположных сторон. Сначала шли, приседая и стараясь слиться с ледяными глыбами, потом легли и бесшумной змеей, отталкиваясь руками и ногами, скользили к зверю. Уже Илико были видны горделивые облики обитателей неприступных вершин, когда самец тур насторожился в противоположную сторону, откуда полз Лыча. Припав к льдине, Илико замер. Сердце билось тяжело и тревожно, а рука проверяла боевой взвод винтовки.
Через несколько мгновений, едва он успел вскинуть ружье к плечу, как в шагах шестидесяти от него на легком бегу появился круторогий красавец. Раздался выстрел. Самка ринулась в сторону, а самец пал на передние колена, попытался вскочить и с жалобным блеянием конвульсивно задергался, обагряя лед кровью.
Сколько усилий понадобилось, чтобы стащить добычу с недоступных горных высот в долину. Скромный Илико сделался героем дня и центром внимания всего аула.
Дудила зурна, трынкали сазандари, вкруговую ходила азарпеша [62] с терпким вином, и почетным гостем сидел под развесистой чинарой старый Басиев. Потом танцовали наурскую [63] , и Илико в бешеной пляске пожирал глазами плывшую вокруг него Урчулэ.
— Славная будет пара, — говорили старики.
— Пусть хоть пять туров убьет, — говорил хмельной старик Басиев и добавил: — я на своем веку семьдесят три тура ухлопал, а в такие лета уже десяток за собой имел. Иначе, как за охотника, не отдам…
62
ЗУРНА — деревянный духовой музыкальный инструмент; САЗАНДАРИ — исполнитель на сазе, струнном музыкальном инструменте типа лютни; АЗАРПЕША — серебряная чаша для питья во время торжественных обедов. — прим. Гриня.
63
Разновидность лезгинки. НАУРСКАЯ лезгинка рождена в станице Наурской Чеченской республики, относится к казачьим танцам и, соответственно, вряд ли исполнялась на горских торжествах. — прим. Гриня.
Не везло Илико. В это лето удалось убить еще только одного, хотя и принес он рога первой добычи в Реком к приюту Уастарджи и почтительно просил покровителя охотников дать ему удачу.
Пришла тоскливая для Илико зима. Поблекли горные склоны, оголились леса и кустарники, выли снежные ураганы в каменистом ущелье, а Урчулэ ходила грустная, кляня прихоть отца.
Долгожданная весна одела изумрудом поля, склоны гор, расцветила пестрые азалии, выкинула на рододендронах и магнолиях восковые тонко-ароматные цветы.
— Будем к осени свадьбу играть? — спросила Урчулэ, выбегая тайком на свидание к Илико.
— Будем, будем, — сказал Илико, мрачно потирая переносицу, и зачастил опять в заоблачные вершины в погоне за турами.
— Осталось убить одного, радостно говорил Илико к концу лета, отправляясь с неизменным спутником Лычей в Цейский ледник.
Им повезло. Взобравшись на вершину, еще курившуюся синими змейками тумана, они уловили смутные силуэты животных. Лыча пополз в обход, а Илико засел за глыбой бледно-зеленого льда. Медленно движутся животные, не чуя опасности. Вот они забирают влево. «Уйдут», — мелькает в голове Илико. Затаив дыхание, бесшумно ползет он наперерез. Кажется неодолимым пространство, дрожит от нетерпения и азарта, перекидывается через расщелины, балансирует на зыбких ледяных столбах. Туман уже растаял под яркими лучами солнца, ослепляет глаза свет, отраженный ледяным хаосом.
Журчит вода в темных расщелинах, пошла полоса предательских столбов, но Илико не замечает опасности. Вдруг провалились колени, тщетно цепляются и скользят руки… В грохоте, диком реве и брызгах он летит в бесконечно темное и холодное…
— Уастарджи, покровитель наш! — вскрикнул Лыча, заслышав грохот обвала.
Долго искристая пыль алмазов носилась в воздухе, вторило горное эхо грозному рокоту и сколько ни всматривался Лыча в зеленовато-белый хаос льдин, Илико не было видно.
Где Илико — это тайна Цейского ледника.
183
184
Внезапно послышался шум и из люка выскочил канонир, размахивая за кончик хвоста пойманной крысой.
— Ах ты, сволочь! Не будешь больше жрать моих фуфаек. Где боцман? Имею право на двойную.
Во все времена на кораблях всех морских сил охотники за крысами получают «двойную», — двойную порцию вина: две четверти литра — вместо одной. Почтенная традиция эта ведет свое начало с первого, всем известного адмирала Ноя.
И боцман подтвердил:
— Ладно! если заслужил, — то и получай. Ступай в баталер-камеру, сын мой, и скажи там, что надо…
Старый командир видел эту сцену.
— В мое время, — пробормотал он презрительно, — для того, чтобы заслужить двойной рацион, одной крысы было мало…
Он расставил ноги, чтоб пропустить налетевший вал, и заговорил с нами с высоты тридцати лет, проведенных на море.
— Господа, в 69-м году я был мичманом на борту «Цереры», парусного фрегата, обращенного в транспортник для каторжников. Мы ходили в Новую Каледонию, держа курс на Мыс Доброй Надежды туда, и через Магелланов пролив обратно… Вот это так были плавания, уже можете мне поверить!.. А надо вам сказать, что «Церера» была просто старой кадкой, разломанной до шпангоутов, а крысы так просто кишели на ней. Представьте себе только, что ни одна дверь складочной каюты не запиралась и что все переборки походили на шумовки. В один прекрасный день в ящике с хронометром оказалось вдруг целое гнездо крыс.