Мир приключений 1976 г.
Шрифт:
Мать Ньюмора сетовала, что давно пора бы сменить механическую прислугу, что их роботы вконец обветшали и разладились: просто стыдно, когда приходят гости.
— Пойми, дорогая, я слишком редко бываю дома, — неизменно отвечал на это Ньюмор-старший. — И потому каждый раз, возвращаясь из Пространства, я мечтаю застать все, как было, — разумеется, в той мере, в какой это возможно пред ликом беспощадного времени. В полете я думаю о тебе, о Линде, о Ньюме и представляю всех вас такими, какими видел в предыдущий свой прилет на Землю. И мне не хочется, чтобы что-то менялось в доме по твоей
— А Роб тут при чем?
— Роб — частица дома, почти частица семьи. Он вынянчил меня на своих клешнях. Как же я могу сдать его на слом?
— Ясно… — вздыхала жена и переводила разговор на другую тему.
Линда и Ньюм молчали, ожидая, пока «статуя командора» соберет осколки фарфора и уберется наконец из комнаты. Действовал робот медленно, временами застывал на несколько секунд в нелепой позе, однако — надо отдать ему должное — работал тщательно.
Закончив уборку, Роб повел глазами-фотоэлементами по просторной комнате, поднялся с колен и вдруг двинулся в угол. Ньюм попытался было преградить ему путь, но робот обманул мальчика. В углу робот подобрал последний осколок, заброшенный туда Ньюмором, и зашаркал к выходу, покачиваясь на ходу.
Ньюмор-младший придирчиво оглядел пол, но не обнаружил на нем ни крошки фарфора.
— Поздравляю тебя, Рыжик, — с некоторой торжественностью произнес Ньюм, когда дверь за роботом захлопнулась. — Ты выдержала испытание.
— Какое еще испытание? — недоверчиво переспросила Линда, все время ожидавшая от Ньюма подвоха.
— На верность!
— Тоже мне испытатель нашелся, — насмешливо протянула Линда, но слова Ньюма были ей приятны.
Он взял ее за руку, Линда мучительно, до корней волос покраснела.
— А знаешь, рыжим идет, когда они краснеют, — произнес Ньюм задумчиво.
Она вырвала руку и выбежала из комнаты…
…Это случилось в последний прилет на Землю Ньюмора-старшего.
Весь дом был наполнен весельем, даже старые стены его, казалось, помолодели.
Ньюмор-старший всем привез подарки.
Жене — удивительную одежду, которая сохраняет одинаковую температуру при любой погоде.
Ей, Линде, — коробку лакомств с далекой планеты, вкус их она помнит до сих пор: горьковатые, тающие во рту, они чем-то отдаленно напоминали миндаль.
Но больше всего ее потряс подарок Ньюму. Игрушка не игрушка, удивительный живой глаз, видящий все вокруг. Взгляд его, как пояснил Ньюмор-старший, проницает сквозь перегородки, непрозрачные для человеческого взгляда…
Шар был размером с обычный волейбольный мяч. Оболочка — ворсистая. Шар ритмически вибрировал.
— Он как будто дышит… — зачарованно прошептала Линда, глядя на шар.
— Он живой, папа? — деловито спросил Ньюм, небрежно держа подарок.
В ответ отец начал пояснять что-то долго и обстоятельно. Линда тогда ничего не поняла, ей запомнились только слова «фасеточный элемент» и еще какие-то, столь же непонятные. Что же касается Ньюма, то он, ясное дело, хорошо понял отца. Дотошно расспросил его, как обращаться с шаром, а потом утащил «живой глаз» в свою
А позже…
Позже произошел эпизод, о котором даже теперь, одиннадцать лет спустя, будучи двадцатипятилетней женщиной, Линде тяжело и неприятно было вспоминать.
Весь тот день прошел для нее в ожидании чего-то необычного.
И хотя никто не мог знать, что из нового рейса Ньюмор-старший не вернется, на всем лежал отблеск грусти. А может, это казалось Линде только теперь, много лет спустя?..
Ужин накрыли в гостиной, где было тесно от многочисленных гостей.
Медлительный Роб подал на стол жареную акулью печень — любимое блюдо отца. Ньюм ел поспешно, делая вид, что не замечает укоризненных взглядов матери: ему не терпелось вновь отправиться к подарку.
Едва закончился обед, Ньюм схватил Линду за руку и прошептал:
— Пойдем со мной, я покажу тебе чудо.
Тихонько прикрывая за собой дверь, Линда услышала фразу, которой капитан начал свое повествование:
— Представьте себе, мой киберштурман в полете научился сочинять музыку…
Не выпуская руки Линды, Ньюмор по длинному коридору торопливо вел ее в свою комнату.
На пороге комнаты девочка остановилась, завороженная. Свет Ньюм не включил, и в комнате царил полумрак. А в противоположном углу у окна, там, где у Ньюма стоял письменный стол, вечно заваленный учебниками по физике и математике и исчерканными листами писчей бумаги (Ньюм терпеть не мог тетрадей), — там, в дальнем углу, разливалось голубое сияние, ни с чем не сравнимое спокойное зарево.
Девочка подошла поближе.
Шар сверкал, но смотреть на него не было больно. Каждая коротенькая ворсинка казалась маленькой радугой, она слегка дрожала и переливалась всеми мыслимыми цветами.
— Можно его потрогать?
— Потрогай, — разрешил Ньюм.
— Ой, как будто кошку погладила! — удивилась Линда.
— Скажешь тоже — кошку, — усмехнулся Ньюм. — Это очень сложный аппарат, созданный из биоэлементов. Я изучу его строение и построю точно такой же.
— Для чего тебе?
— Это очень ценная штука, за нее могут много заплатить. Этот шар соединяет в себе свойства многих земных приборов и устройств — живого глаза, рентгеновского аппарата и так далее.
— Ньюм, а он правда видит насквозь?
— Не веришь, Рыжик? Сейчас убедишься, — загадочно улыбнулся Ньюм.
Он потрогал светящуюся сферу, нажал что-то — и тут шар заговорил!
Это было до того неожиданно, что девочка вздрогнула, по спине пробежал холодок.
Шар говорил о ней, о Линде!
Голос его был странен, лишен всякой выразительности, словно голос Роба, когда тот отвечает на чей-нибудь вопрос.
Линда и теперь помнит от слова до слова все, что произнесло, уставясь на нее, «всевидящее око» — так Ньюмор назвал шар. И то, что он говорил, показалось девочке до того обидным и нелепым, что она, не сдержавшись, крикнула:
— Замолчи!
Шар умолк.
Линда не смогла сдержать слезы. Она бросилась на Ньюмора, но тот со смехом увернулся. Вытирая глаза, она вышла из комнаты. Ньюм догнал ее уже в коридоре.
Когда они вернулись в гостиную, все были поглощены рассказом Ньюмора-старшего.