«Мир Приключений» 1977 (№22)
Шрифт:
Эту задачу, несмотря на обещанные вознаграждения, в годы войны нигде разрешить не удалось, хотя, как мы сейчас увидим, для победы над ней вполне достаточно школьных знаний.
Учебник по АРИЗу не столь уж мал по объему, мы его пересказывать не будем — упростим до предела. Первый «шаг», первое требование методики — надо представить, вообразить идеальный конечный результат. Будто нам дали волшебную палочку: взмахни ею — и получишь искомое.
Смысл этого требования вот в чем. Изобретение — всегда переход к новому качеству. Топтаться поэтому нельзя, нужен скачок, прорыв, выход мысли на новую орбиту. А притяжение, инерция существуют не только в физике. Двери первых вагонов московского метро были снабжены ручками. Зачем, двери-то автоматические! Ну как же, все двери имеют ручки… Это мелочь, курьез, бывает и посерьезней. Телескоп появился только в начале семнадцатого века. А оптика позволяла решить эту задачу столетия на два раньше. И потребность была огромная — не в телескопе, так в подзорной трубе, — военная, морская, жизненно важная. Но изобретение, которое так сильно ускорило науку, запоздало. И ясно почему. Качество линз было неважным. Соединить одну мутноватую линзу с другой — что выйдет? Недостатки сложатся…
Новое часто противоречит «здравому смыслу». В сороковых годах Максутов изобрел новый вид телескопа. И с удивлением обнаружил, что его можно было придумать и сделать еще во времена Ньютона! Мешал в принципе тот же «психологический барьер». Изобретения, как показал их тщательный анализ, систематически запаздывают если не на века, то на годы и десятилетия.
АРИЗ сразу требует от мысли скачка. Никаких «невозможно», «этого не может быть», — воображению все доступно!
Хорошо, наш идеальный результат… Ага! Пламя не выбивается из трубы.
Мало, однако, сделать скачок, надо его сделать в правильном направлении. В АРИЗе предусмотрена корректировка фантазии. Ее механику излагать не будем, просто проверим себя: «А если пламя выбивается, но невидимо с воздуха, будет ли это идеальным результатом?»
Наш здравый смысл немедленно заявляет протест: да как же это ночью возможно невидимое пламя?!
Меж тем задача уже решена. Кто не убоялся «сумасшедшинки», тот сразу прикинет: а вот пламя газовой горелки на кухне в солнечном луче незаметно… Все дело в контрасте источника света и фона. Значит, что надо сделать? В нужный момент окрасить пламя печи в синий цвет. С помощью добавки медного купороса, к примеру. Тогда его не будет видно с воздуха.
Теперь, надо полагать, станет понятней результат исследований, которые показали, что при прочих равных условиях (способности, знания, опыт) тем людям легче и быстрей даются изобретения, которые систематически читают фантастику. Это «литература воображения», в ней все построено на парадоксе, на «сумасшедшинке». Вот что сказано о ее роли в книге «Алгоритм изобретения», где излагаются теоретические и методологические основы изобретательского творчества: «НФЛ помогает преодолевать психологические барьеры на путях к «безумным идеям», без которых не может развиваться наука… Нельзя, конечно, сказать, что НФЛ стала незаменимым инструментом научно-технического творчества. Но она, безусловно, является одним из важных инструментов».
Поэтому не приходится удивляться тому, что в США открываются курсы изучения фантастики. Что в состав синектики входит прием «научно-фантастического изобретательства». Что в СССР при обучении изобретательскому творчеству слушателям настоятельно рекомендуют читать фантастику.
Воображение — это, в сущности, способ гибкого и свободного моделирования ситуаций, поступков, явлений, воспоминаний, образов. Своеобразная игра с элементами мира. Можно предположить, что в ходе эволюции воображение развивалось как средство познания настоящего и предугадывания будущего. Ведь чем полнее и шире такое моделирование возможных событий, тем меньше элемент внезапности, быстрей и лучше реакция на новую ситуацию, тем выше шанс на успех. Не в том ли, кстати, секрет значимости «бесполезных сновидений», что это особый полигон подсознательного моделирования?
Ситуация ныне меняется как никогда быстро. Поэтому роль воображения куда шире утилитарной подгонки его к требованиям научно-технического прогресса. Английский исследователь К. Вильсон пишет: «Воображение — это способность схватывать реальность факторов, которые в настоящее время не воздействуют на наши органы чувств. Это сила проникать вне настоящей реальности, как радар способен проникать сквозь облака. Человек медленно развивает психическую силу, аналогичную радару, чтобы освободить себя от избранной им самим узости восприятия».
Без «мысленного радара» нам обойтись уже нельзя. Тревожным сигналом стало внезапное, наукой не предсказанное ухудшение экологической обстановки. Дальше так дело идти не может. Нельзя мчаться, видя лишь на расстояние вытянутой руки. Даже по знакомой дороге нельзя, а уж по неведомой тем более. Не случайно именно в шестидесятых годах, когда перед всеми грозно возник силуэт экологического кризиса, стала бурно развиваться прогностика, футурология.
Опыт прогностического, научного дальновидения пока мал, опыт художественного, фантастического — огромен. И хотя это разные вещи, к фантастике стоит приглядеться с этих позиций, быть может, нам удастся уловить какие-нибудь закономерности.
На пороге пятидесятых годов вышел сборник научно-фантастических рассказов с характерным названием: «На грани возможного». Его автор честно предупреждал, что фантазирует лишь о том, что вот-вот сбудется в лаборатории ученых.
С тех пор сбылось много такого, что автору и не снилось (в рамках тогдашней оптики, например, казался невозможным лазер). А то, что мнилось фантасту осуществимым и близким, за редким исключением так и не сбылось. Как не сбылись и те предвидения Жюля Верна, которые он выводил из частных, вроде бы близких к выходу в жизнь разработок своего времени. Похоже, дело не в таланте. Фантастика перестает работать, как только от нее требуют «близкого прицела».
И можно понять почему: упершись взглядом в листву, нельзя разглядеть леса. Тот же радар был создан для дальновидения, отнюдь не для обзора заоконного пейзажа. Очевидно, мощное воображение мало что даст и для «ближней прогностики»; здесь важнее логика.
Сконцентрированная в фантастике сила воображения целит за горизонт видимого и потому очевидного. Думаете, она не засекла грядущую тень экологической угрозы? «Настанет день, когда деревья будут из металла, луга — из войлока, а морские побережья — из металлических опилок!.. Это «прогресс».
Сказано Жюлем Верном лет сто назад, когда дурным бредом показались бы пластмассовые (иные губит смог) пальмы лос-анджелесского бульвара и усеянные консервными банками берега рек, озер и морей. А малоизвестный французский фантаст Робида в конце девятнадцатого века написал роман о наших днях, абзацы которого о состоянии природы кажутся выдержкой из сегодняшней газеты. В целом роман, конечно, наивный, но горожане в нем, между прочим, не только страдают от промышленного загрязнения, но и обыденно смотрят телевизор…