Мир приключений 1980 г.
Шрифт:
В эту минуту я за свою голову не то что гроша ломаного — кроличьего вздоха бы не дал. Прощай, дорогой Джон Леруа, да будет земля тебе пухом…
Но у бандитов другие дела. Идут, видимо, переговоры с летчиками, с землей, они выдвигают требования, с ними спорят, они угрожают, им уступают. Словом, обычная история, которая происходит при захвате самолета. Все это мне хорошо известно, все же кое-чему нас учили.
Наконец я чувствую, как самолет разворачивается на новый курс. Какой? Судить трудно, но, видимо, к границе Индии или Ирана.
Из носового салона появляются стюардессы. Только самой хорошенькой, сероглазой нет. Бледные лица, заплаканные глаза, но держатся. Молча делают свое дело. Белинда эта разрешает нам опустить руки, еще раз предупредив, что при малейшем подозрительном движении будет стрелять, стюардессам разрешает принести пассажирам воды, разных успокоительных порошков, детям разрешает выйти в туалет.
До чего гуманные бандиты!
Где-то там, в носу самолета, в пилотской кабине, идут переговоры, решается наша судьба.
Вернее, она решается на земле, на ближайшем аэродроме, в ближайшем городе.
А еще вернее, она решается в Москве.
О случившемся уже доложили, конечно, русскому полицейскому начальству. Там совещаются, решают, как быть, принимают меры.
Какие?
Вот это главное.
Выполнят ли требования этих четырех мерзавцев, как предписывают международные соглашения, или откажутся? Тогда тут такая мясорубка начнется, что только держись. И первого в котлету превратят Джона Леруа!
Они, вообще-то, русские, знакомы с этим делом — как освобождать самолеты? Мы не знаем. Были у них два — три случая угона. Даже убили стюардессу. Словом, ничего не знаю об этом.
Да и черт с ним! Мне сейчас наплевать на всю мировую практику борьбы с воздушным пиратством. Меня интересует только вот этот наш конкретный случай, а в нем совершенно определенное лицо — Джон Леруа, который во что бы то ни стало должен остаться в живых.
Во что бы то ни стало!
Самолет начинает снижаться. Как это я не подумал, без дозаправки он, конечно же, никуда не долетит. Во всяком случае, туда, куда наверняка хотят бандиты.
Сейчас сядем заправляться.
У меня мелькает безумная надежда. Может, нас всех освободят, выпустят? Потребуют огромную сумму выкупа и освободят?
Я бы на их месте именно так поступил. Почему не заработать? Все равно терять нечего.
Но тут же меня окатывает волна ужаса. Всех освободят, а меня пристрелят! Я же полицейский, их злейший враг. Если уж на то пошло, то все произошло из-за меня.
Самолет приземляется тяжело, со стуком и толчками. Наверное, незнакомый летчикам аэродром или неподготовленный.
Я знаю, что сейчас происходит на земле. Аэродром оцепляют, подтягивают полицию, вокруг самолета в укромных местах расставлены бронетранспортеры с пулеметами, пожарные на своих пеноструйных машинах стоят наготове на случай взрыва самолета.
В здании аэропорта готовят операционные, собирают врачей, подгоняют санитарные автомобили.
Наш
Специальные команды уже наготове, они подбираются к самолету…
По крайней мере, так происходило бы у нас.
Не всегда у нас это дело удается — освободить самолет. Самое удачное — это тогда, с «Люфтганзой». Хотите, расскажу? Хотите? Ну тогда слушайте.
С курорта летел «боинг» «Люфтганзы». Человек полтораста пассажиров, не считая экипажа. Вдруг четверо поднимаются с автоматами, орут: «Похищение! Всем руки на затылок!»
Ну все, конечно, начинают первое упражнение гимнастики. Двое из пиратов к летчикам ворвались: «Поворачивай на проселок!» Двое других раскидали по проходу взрывчатку, полили виски и коньяком из бара (не пожалели, вот люди!) и стоят, смотрят, не шевелится ли кто. Никто не шевелится.
И началось жуткое воздушное путешествие. Четыре дня по свету мотались — никакая страна их не принимала, никто их требований не выполнял. Они совсем озверели — первого пилота убили: он сумел, когда вел разные технические переговоры с аэродромами, сообщить, сколько пиратов, чем вооружены, где расположились в самолете. Так они его на колени поставили в центре прохода и в затылок пулю пустили, чтоб все видели. А в самолете дети, женщины, сердечные больные Начались истерики, у кого-то приступ…
Вот так они болтаются из страны в страну, от аэродрома к аэродрому и не знают, что за ними другой «боинг» летит Нашей службы, до краев набитый такими вот Леруа. Летит себе тихонько, огней не зажигает, радиосигналов не подает, чтоб пираты не засекли.
И ведет его отчаянный парень, я его немного знаю, только не знаю, как его компания держит, — большой любитель к бутылке приложиться и вообще шалопай. Но ас! Летчик (когда трезвый) уникальный. Так оказалось, что в похищенном самолете стюардессой его невеста. Мне потом говорили, что его едва ли не связать пришлось, когда наши пошли освобождать «боинг». «И я пойду! — орет. — Я их там на куски изрежу! Дайте я пойду!»
Ну совсем где-то в Африке нагнали пиратов. Незаметно в темноте сели. Подобрались к самолету и атаковали. Здорово получилось.
Двери взорвали точно и синхронно, хотя дело и рискованное: чуть переборщишь — и заложников перебьешь. Потом набросали внутрь шоковых гранат. Такие теперь изобрели — от них осколков не бывает, но такой грохот и такой яркости световая вспышка (прямо как при атомном взрыве, говорят), что повреждений нет, а просто все обалдевают, цепенеют, приходят в состояние шока. Все — и захваченные и захватчики. На шесть секунд. Вот в этом вся соль: надо не больше чем за шесть секунд обнаружить и обезвредить террористов. Самолет-то огромный, несколько салонов, а на каком-нибудь «Боинге-747» еще второй этаж Так что дело не простое