Мир Савойя. Зов тьмы

Ингвар Лара

— Этот, с волосами цвета карамели мой, — сказала она товарке. Миро поймал ее жадный взгляд, ровным чеканным шагом направился к ней, опустился на одно колено. Она коснулась его подбородка, заглянула в невероятно яркие глаза. Луна видела, как натягивается нить между ними и мысленно пожелала женщине сил противостоять Миро. Она отсалютовала паре очередным бокалом, подивившись, как прошлый так быстро закончился. Правда пили в большом зале все, верные слуги Эльера пристально следили, чтобы трезвых было не много.

Словно из неоткуда раздалась оглушительная музыка и эльфы закружились в танце. На самом деле у одной из стен большого зала за иллюзией скрывался оркестр, но Эльер любил эффекты. Эльфы развлекались, эльфы соблазняли,

эльфы отдавались музыке, и музыка вела их за собой, отпускала их внутреннее напряжение и дарила свободу. Луна сама не заметила, как поднялась и понеслась по залу. Она двигалась в такт манящей музыке, которая впитала народные мотивы Арсийских земель. Музыка эта была то страстной, то становилась томной и почти замирала, а потом темп ее снова убыстрялся, и Луне приходилось быстро перебирать ногами, чтобы успевать в ритм. В какой-то момент она оказалась в центре танцующих эльфов, каждый из них уже выбрал себе пару, каждый прикасался к одному из купцов или придворных, обещая погрузить их в пучину наслаждения или ад. Эльер видел, как веселье выходит из-под контроля, как все больше эльфов уводят людей прочь из зала, а некоторые сливаются в поцелуях и куда более откровенном танце прямо под кронами деревьев. Эльер знал, что эти купцы никогда больше не забудут щедрот Ветиры и его двора, что они всегда будут стремиться повторить этот вечер, что будут видеть его во снах и грезить наяву. Он цепким взглядом следил, чтобы вино не заканчивалось, чтобы в ласках не сквозило грубости, чтобы никого не принуждали к близости насилием. Реджина закинула руки на шею главе гильдии купцов, нежными губами целовала его шею. Взгляд ее был тяжел не от страсти, но от гнева, и он был направлен на Эльера. В ответ тот послал ей воздушный поцелуй, который пролетел по воздуху, коснулся ее в тех местах, которые хорошо помнили прикосновение его губ. Несмотря на гнев Реджина улыбнулась.

К Луне приближался один из купцов. Он был высок, темен и красив той дикой красотой, от которой женское сердце замирает, а внизу живота становится горячо. Луна встретилась взглядом с его карими глазами, купец оставлял ей выбор — отправиться за ним, или остаться. И хотя Луна знала, сородичи ее часто бывают одновременно более, чем с одним партнером, и вообще верность у эльфов не в чести, она покачала головой. Как бы она не была зла, как бы не хотела сейчас просто забыться в прикосновениях и хмельном вине, думать она могла только об одном человеке. И тот оказался рядом. Он терпеливо ждал ее, не поддаваясь ни зову музыки, ни манящим движениям красивейших из женщин. Полночные синие глаза смотрели на нее, видели только ее. Ришар сделал шаг вперед, а затем еще один. Он осторожно вытащил бокал вина из рук Луны, а затем молча перекинул ее через плечо и без всякой почтительности понес к выходу из зала. Луна принялась колотить Ришара кулаками по пояснице, тот подкинул ее на плече и слегка хлопнул по ягодицам. В спину им раздался оглушительный хохот, Эльер поднялся с места. Ришар произнес громко и очень четко.

— Арсийский шелк загорается как бумага.

А Эльер понял, что если посмеет остановить сейчас мага огня, то тот спалит его замок, не моргнув и глазом, тогда никаких сил Эльера не хватит, чтобы удержать иллюзию веселья.

— С огоньком хозяин Аршарского озера, — произнесла Реджина, отрываясь от своего нового воздыхателя. Тот ласкал языком ее запястье, словно кожа ее была на вкус как сладчайший нектар.

— Ты даже не представляешь, с каким. — бросил колдун через плечо.

Ришар вышел из зала, унося с собой Луну. Она может злиться на него позже, когда протрезвеет. Но он не позволит ей совершить опрометчивых поступков. Ришар нес ее, извивающуюся, злую, клеймящую его всеми известными ей ругательствами и улыбался. Потому что знал, что ее сил бы хватило, чтобы вырваться, знал, что она могла бы позвать стражу или наслать на него иллюзию. Но Луна не делала этого. Ришар дошел до их комнаты, осторожно опустил ее на кровать. Защитные знаки переливались сердитыми всполохами, словно тень негодовала, металась и пыталась пробиться сквозь них.

— Ненавижу тебя, — сказала она, не зная, обращается к Ришару или к пылающим знакам у изголовья кровати.

— А я тебя люблю.

Ответил он ей и накрыл одеялом. Знаки над их головами вспыхнули и погасли. Если бы Ришар пригляделся к ним, то заметил бы, что рисунок их нарушился, стерся, будто кто-то расцарапал его когтями. Но он был слишком сосредоточен, любуясь лицом Луны во сне.

***

Она лежала на его коленях, чувствовала ласку прохладных пальцев, которые гладили ее по скулам подбородку, груди. Он склонялся над ней, тень от ресниц падала на бледную кожу, а волосы их смешались, его – белые словно снег, ее – серебристые будто сияние Луны.

— Я не предавал тебя. Я никогда тебя не предам.

Дыхание его изморозью плясало по ее щекам. Луна рассматривала его лицо, – темные как беззвездная ночь глаза, вены, бегущие под кожей. Наверное во сне она оставалась пьяна, потому что рука ее вспорхнула сама собой, прикоснулась к грустному лицу. Волосы взметнулись вверх и сплелись с его волосами.

– Богами данная, предназначенная, – выдохнул он. Говорил он тихо, тот, чье имя Луна знала, но не осмеливалась произнести вслух даже во сне. Тот, кто убьет ее, если они когда-нибудь встретятся наяву.

– Я больше не подхожу тебе. – дерзко сказала Луна, с трудом поднимаясь на локтях и осматриваясь. Они находились в пещере, потолок которой пророс бледными корнями чистой магии. Эта магия и держала его и напитывала. Она удерживала его в клетке пещеры за гранью реальности, но каким-то образом он научился насыщаться от нее. Корни, ветви, единое целое… Анатоль говорил, что все савойя представляют собой единый организм. В воображении Луны это виделось, словно стая злых волков или колония муравьев. Но это не так – каждый савойя – лист на древе. Древо выживет, потеряв листву, а вот наоборот – нет. Он смотрел на нее, читая ее мысли, волосы их окончательно сплелись, – серебряный и белый, свет Луны и чистейший снег – цвета Севера. Словно они и вправду были предназначены друг другу.

– Ты о невинности? – он рассмеялся, и смех этот стал ответом на незаданный вопрос. В безопасности ли она теперь? Нет… Она все еще нужна королю савойя, чтобы пробудиться, – С ней было бы проще, но ты предпочла залечить шкуру и самомнение одного мага огня вместо того, чтобы спасти свою вторую половину. Назови мое имя и дай прийти за тобой, дай увести тебя прочь, отдай мне свою жизнь и свою кровь. Я не причиню тебе боли… почти. По крайней мере лишь каплю из того, что пережил сам.

Она поднялась, с трудом отползла в сторону. Волосы предательски рвали кожу головы, не желая расплетаться с его волосами.

– Что за магию ты используешь? – зло прошипела она, отчаянно вертя головой в поисках выхода. Все ее тело предательски дрожало, оно мечтало вновь оказаться подле него. Савойя улыбнулся, обнажились белые клыки, столь похожие на ее собственные.

– Подобное тянется к подобному, Луна. Ты зовешь меня из моего плена, ты вытащишь меня. По своей или против воли. Но такова судьба. Я не враг ни тебе, я не враг никому из смертных. Я нужен этим землям, как им нужна ты и даже твой брат.

– Ты знаешь Эльера?

Он запрокинул голову и рассмеялся.

– А как ты думаешь, кто пленил меня? Кто так жаждал заполучить Венец, что проклял весь мой род, уничтожил женщин, детей, но прежде похоронил меня живьем. Твой дорогой брат куда опасней, чем я. И куда сильнее жаждет власти.

Луна мотнула головой. Эльер не хотел править, он был вынужден делать это, чтобы защитить свой народ.

– Лжец.

В ответ ей раздался серебристый смех. Он легко поцеловал ее в губы, прежде чем позволить проснуться.