Мир Сердца
Шрифт:
Размышления и созерцание юноши окружающей его природы прервал странный шорох, который сначала заставил его остановиться, а затем и вовсе обомлеть от ужаса и понимания того, что его плечи заметно полегчали, ведь никакого груза на них более не было, казалось, он медленно растаял за время, пока путник шел по лесу. Иначе как еще можно было объяснить то, как он мог не заметить пропажу свертка и потерять трупик своей родной сестрицы?
В ужасе обернувшись, мальчишка сначала обрадовался, увидев сверток, что остался лежать в нескольких метрах от него, но затем ощутил прилив абсолютно иррационального страха, подумав о том, что возможно ему действительно стоило выучить все те магические заклинания, что читала его матушка, ведь прямо на его глазах сверток с тельцем его сестры подбросило в воздух, и из него на застывшего от страха свидетеля небывалого феномена выпрыгнуло существо, которое не могло являться никем иным, кроме как самим великим Черным Карликом из
11. – И отпразднуем мы в этот день победу над Арчибальдом, ужасным Черным Карликом, и в честь этого события…
Энни, что шла, слегка пошатываясь, и, несмотря на внутреннюю тяжесть, продолжала смотреть трансляцию, возможно, будучи даже единственной из всего Конгресса, где уже была глубокая ночь, в то время как прямой эфир подготовки к празднеству велся с другой, освещенной в данный момент солнцем стороны планеты.
– Нет, этого просто не может быть… – вслушиваясь в каждое слово, которое изнутри выворачивало ее наизнанку, думала Энни, которую всё же смог отвлечь какой-то нехарактерный для окружающей обстановки спящих ночных улиц звук, заставивший ее тело мгновенно напрячься.
Услыхав звонкий шлепок, девушка отвлеклась от видео-передачи и уже было приготовилась дать отпор нападавшему, но тут же поняла, что проблемы, по всей видимости, были не у нее. Несмотря на то, что это принесло временное облегчение, тревога затем всё равно накатила на всё ее существо, заставив изнутри практически взорваться защитной агрессией. В таком взвинченном состоянии девушка, оставив ведущего на том конце эфира без внимания, наверное, самой проницательной зрительницы, быстрой и твердой походкой направилась к предполагаемому месту, откуда раздался подозрительный звук.
Проследовав по дороге из падающих на асфальт частиц света, девушка мгновенно встала как вкопанная на одном месте. Причиной тому стал разворачивающийся прямо на ее глазах воистину мифологический сюжет, где древний, ощетинившийся шипастой броней варвар нападал на представителя древней античной цивилизации, даже не потому, что пытался что-то у него отобрать, вовсе нет. Дикарь был ведом совершенно первобытным инстинктом, генетической обусловленностью, которая сама являлась, в свою очередь, не более чем предписанным актом, прописанным действием в этом акте пьесы жизни, которую уже давно наблюдала (и не раз) девушка. Она будто бы растворилась в пространстве, став самой сценой, на которой и разворачивалась эта трагедия, где все роли были уже прописаны и детерминированы заранее, где жертва и охотник постоянно менялись местами, и одни актеры могли играть совершенно противоположные роли, однако при этом всё равно каждая из них была четко очерчена незримым законом, если угодно, универсальным космическим сценарием, который, несмотря на то, что заранее никто из съемочной группы его даже не прочитал, тем не менее, успешно двигал постановку к своему логическому завершению. Единственным и, наверное, существенным отличием от традиционной постановки было то, что зритель сам мог в любой момент принять участие в представлении, причем выбрать роль также уже сам из миллиона предложенных. Даже в этом случае проблем с негибкостью сценария не возникало, поскольку количество вариаций внутри существующей системы было столь разнообразно, что наверняка можно было найти то, что действительно отвечало эстетике и вкусу наблюдателя в полной мере.
Однако, как оказалось, и сам выбор роли был уже детерминирован и, что еще любопытнее, – активное вовлечение всего зрительного зала шло уже полным ходом, поскольку без всяких раздумий о том, чтобы принимать участие или нет, в данной мизансцене или нет, это и вовсе не являлось выбором, поэтому, буквально взлетев на своих двух крыльях расстегнутой курточки в сторону окропленной кровью мощеной плитки, Богиня уже успела переключить на себя внимание варвара. Костяной шлем с его головы постепенно исчезал, обнажая то нутро монстра, то взгляд тупого животного, которое, завидев ее обнаженное тело, тут же растерялось, несмотря на весь тот звериный азарт, с которым разбиралось со своей жертвой. Потому оно уже и не заметило, как изящная ножка Богини превратилась в самое настоящее оружие, и, несмотря на латы, в которые был закован воин, одним единственным ударом в пах выбила из оппонента все силы, которые он не успел обрушить на едва живую добычу, одновременно с искрами, что буквально брызнули из глаза поверженного супостата.
12. – Господин, с вами всё в порядке? – раздался обеспокоенный голос адъютанта.
Император же, поняв, что его заминка была замечена, лишь, сухо улыбнувшись, заверил свое окружение, что дело это не важное, поскольку даже при всем своем желании не мог он за несколько секунд до предстоящей встречи поведать о знакомом только ему одному ощущении и, даже отождествлением себя не с Императором-освободителем, плывущим на лодке к маленькому нейтральному островку для ведения исторических переговоров, но с самой Богиней, которая плыла не по какому-то там морю, но по самому океану жизни навстречу тому, что было уже предрешено ей самой.
– Наша встреча была предопределена самой Судьбой, самой Богиней! – раскинув объятия, улыбнулся встречающий Великого Императора его партнер по встрече, а также и человек, которого он всегда считал своим безусловным союзником и более того – сердечным другом.
– Приветствую, дорогой друг! – не пытаясь скрыть своего благосклонного отношения, улыбнулся Император, пройдя внутрь открытой белоснежной беседки среди величественной аллеи пронзающих небеса деревьев на малюсеньком островке архипелага, который окрасила в оранжевые оттенки утренняя восходящая звезда. Продолжая находиться в своеобразном пузыре переговоров, которые могли решить судьбу не только Великой Республики Арчибальда и Империи Сердца, но и изменить ход истории всей цивилизованной половины планеты, Император всё же находил время, параллельно с обменом любезностями и мнениями, на созерцание окружающей красоты природы, глядя как пробивающийся сверху свет, подобно гигантскому глазу божества оживляет окружающий пейзаж, создавая всё, на что бы он ни взглянул, включая и покачивающуеся на ветру огненную аллею с ее обителями и отрядами, что стояли по обе стороны от беседки, которые выглядели не более, чем оловянными солдатами в руках той силы, что свела для игры эти две не в первый раз противоборствующие системы в лице двух держав.
Возвращаясь к этому самому небесному свету – это было не просто физическое выражение очередного поворота планеты вокруг своего вечного спутника – Солнца, о котором конечно же был осведомлен император, нет, это сияние утра одновременно включало в себя некий космический закон, некоторую упорядоченность, благодаря которой случайностей просто не могло быть. Так Император Арчибальд и должен был оказаться прямо здесь и сейчас, именно на этой встрече, ощущая всей своей кожей и каждым своим поднятым волоском на ней, что все те лишения, через которые он прошел, были на самом деле и не испытаниями вовсе, а лишь загримированными сюжетными ходами, нужными лишь для того, чтобы он сам поверил в реальность происходящего. Поэтому для Великого Императора – настоящей личности в мировой истории, изменение ее хода было не чем-то невероятным, упирающимся исключительно в природу вещей и людей, но скорее неизбежным проявлением всё той же силы эволюции и развития, что собрала их всех вместе здесь и сейчас. Государь Арчибальд скорее был провидцем, который уже успел посмотреть весь спектакль жизни заранее, и был не более чем инструментом, проектором, живым автором этого процесса, в чьих силах было ускорить скорость воспроизведения уже готового материала, чтобы и остальные могли прикоснуться пораньше к неизбежному.
– Рад видеть Вас в добром здравии, – не решаясь назвать Великого императора своим другом, произнес Император Сердца.
– И я Вас, мой друг, – искренне улыбнулся Император, устроившись напротив в комфортном и изысканном кресле, – иначе и не могло быть, ведь нас с вами ведет вперед Колесо истории, и, будьте уверены, ни с вами, ни со мной не может произойти ничего того, что уже не предопределено в будущем.
Собеседник напротив искусно изобразил интерес и восторженность этими словами, и иной бы, даже самый искусный переговорщик и политик, вряд ли бы и заметил фальшь во всей этой виртуальной игре, однако Арчибальд не увидел и даже не почувствовал, нет, он знал, что эти слова задели Императора Сердца. Ведь как раз-таки он пытался сломать Колесо истории и подстроить ее под самого себя, пытаясь во чтобы то ни стало изменить как положение своей страны на мировой арене, так и свое собственное. Однако, как не мог изменить Император Сердца Стивен I свой рост, который был на голову ниже роста Арчибальда, как не мог вернуть свои выпавшие еще в юности волосы с макушки, которую сейчас прикрывала императорская корона, так и не мог он изменить свою роль на доминирующую в пространстве цивилизованных островов, как бы не пытался. Он ненавидел себя за это, это было видно и понятно Арчибальду, как человеку, наоборот во всем гармоничному, который всё же находил некоторое удовольствие в общение с этим некрасивым и бесталанным льстецом, который, тем не менее, был искусным лицедеем, глубоко ранимым и женственным в душе. Эта черта его души, невидимая снаружи, как раз и подкупала Арчибальда, который, благодаря врожденному добродушию, хотел быть опорой не только для прогресса цивилизованных островов, но и даже для этого отдельно взятого, глубоко несчастного человека.
– Но как же! – с нескрываемым беспокойством нарушил ход мыслей Арчибальда Стивен I, – сейчас так неспокойно на наших островах! Того и гляди, как случится что-то ужасное. Стоит каждую минуту ожидать очередного предательства в наше неспокойное время!
Арчибальд улыбнулся тому, как его собеседник пытается спроецировать свои собственные параноидальные страхи и подковёрные интриги на своего «брата» – Императора Сердца.
– Об этом я и хотел бы поговорить с Вами, дорогой друг, и скажу прямо, слухи не слишком обнадеживающие.