Мир Терского фронта. Тетралогия
Шрифт:
Двое помощников стояли спокойно, очевидно ожидая команды главного, а тот пребывал в тягостных раздумьях.
«Ну, думай, думай… Не зря же какой-то криминальный деятель прошлого говорил, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом. Мужик явно понимал толк в психологическом давлении!»
И, словно услышав мои мысли, а может, просто по какой-то неведомой мне причине, седой страж местных пределов аккуратно, прикладом вниз опустил пулемёт:
— Ну, если так… То езжайте через Фаустово, там паром ходит. А там уж через Жуковский езжайте, вдоль железки…
— А
— Это вам назад возвращаться надо, на Большое Кольцо.
— То есть напрямки, по мелким дорожкам, не проедем?
— Проедете, если не остановят…
Что-то мне подсказывало, что одной из причин подобной остановки будет как раз наш нынешний собеседник.
— Ну, значит, паромом воспользуемся, крюк давать не хочется… Так мы воды наберём?
Седовласый махнул рукой и, взгромоздив на плечо пулемёт, скрылся за кустами крыжовника, буйно росшими за его необычным сиреневым забором.
* * *
— Вот это могли влипнуть! — воскликнул Чпок, запустив двигатель «Тигра». — Какие-то они дёрганые тут все! Бац, и пулемёт тебе в брюхо! Нечто так можно?
— Ещё как! Они на золоте тут сидят, и с этого почти все слегка трёхнутые. — Спокойствию Мистера Шляпы, пристроившегося у амбразуры с «Калашниковым» в руках, мог позавидовать и мраморный памятник. — Это они лет пять как такую фишку придумали, я только сейчас, правда, вспомнил. Расселили тех, кто раньше Монетный двор охранял, да по возрасту и здоровью стал негоден, на всех удобных путях подъезда. Чужаков пугать, ну и если каким пришлым налёт всё-таки удастся, то отступать они будут через сплошные засады. Мне Сармат рассказывал, да я забыл про все эти приколы, ты уж извини, командир… — И он дотронулся до моего плеча.
— Ничего страшного, это я вас не предупредил, что в Бронницах светиться не хочу.
— Так к парому поворачиваем? — спросил Чпок, когда мы развернулись.
— Ни в коем случае! К реке прижмут, и куда мы тогда денемся? Я воевать с местными не собираюсь, да и по этому берегу нам ехать удобнее — застройки практически нет, можно по грунтовкам пробраться. А с той стороны дачи сплошной полосой вплоть до Города идут.
Я развернул карту и показал её нашему водителю:
— Вот, по Большому восемь километров проскочим, потом к Домодедово повернём…
— Да, там проедем, — поддержал меня спустившийся в салон Тушканчик. — Между старым говносборником и позицией ракетчиков. Между вонью и радиацией, так сказать… — И, в ответ на мой вопросительный взгляд, пояснил: — Да не переживай, там очистная станция, почитай, с самой Катастрофы не работавшая, а позиции такие старые, что им только одну мелкую ракету и прислали, на всякий случай, я полагаю. Их почти сто лет
«Чёрт, ну что мне помешало вчера в Посаде всех расспросить. Расслабился! Давно по чужим землям не лазил! Растяпа!» — костерил я себя на чём свет стоит.
— Слушай, Ваня, получается, мы вообще можем не разделяться?
— Ага, выходит, что так.
Включив рацию, я связался с Саламандром:
— Сергей, это Заноза. Планы опять меняются, всю дорогу вместе будем.
— Понял тебя! — невозмутимо ответил командир второго экипажа.
* * *
Тушканчик не обманул, и мы легко пробрались мимо Бронниц. Местность здесь и до Тьмы была не особо застроена, так — редкие санатории и дачные посёлки, разбросанные среди леса, а уж после — и подавно. То есть «живые» населённые пункты встречались, но многолюдьем не поражали. За все шесть десятков километров, что мы проехали, нам встретилось всего пять подвод и две машины, и это — в разгар сельхозсезона!
К Москве-реке мы выехали в том месте, где в неё впадает Пахра, и тут столкнулись с первым серьёзным препятствием — переправы на другой берег не было. Точнее, была, и я ясно видел её в бинокль примерно в полутора километрах от нас, но находилась она на другом берегу Пахры, а обозначенный на карте мост через неё был больше похож на останки какого-то доисторического динозавра — настолько он был разрушен!
— Вот непруха! — Я не сдержался и с досадой хлопнул по капоту. — Вон же это Мячково, прямо на другом берегу, а мы тут как идиоты стоим. Срезали, называется!
— Может, брод какой есть? Командир, глянь на карту, — предложил Сергей.
— Нету, здесь Москва довольно глубокая, да и не нужны раньше броды были, при таком-то количестве мостов.
Обиднее всего было то, что два крупных села, обозначенных на карте как Верхнее и Нижнее Мячково соответственно, были явно обитаемы, собственно говоря, их и связывала замеченная в бинокль паромная переправа. В находившемся прямо напротив нас на другом берегу дачном поселении тоже были налицо все признаки разумной жизни. А это означало, что на аэродроме лёгкой авиации нам, скорее всего, ни шиша не обломится — капсюль против гранаты можно поставить. За тридцать лет там всё, что можно открутить или отломать, вывезли. Видать, Андреичу довольно старую информацию под видом свежей толкнули.
— Так, орлы, — протянул я, — две точки с повестки дня снимаем. Ничего мы там не найдём. Полтора километра от людей всего, а торговать нам с ними нечем. Поехали на другие объекты, в Люберцы! Кстати, чтоб потом никому обидно не было, прошу поднять руку тех, кто там бывал!
Говорун, молча, в своём стиле, поднял руку.
— Давно?
— Лет семь назад.
— Где бывал? Чего видел? Давай, Федя, не томи! Чего, мне из тебя инфу клещами тянуть нужно?
— Да насквозь проезжали по дороге в Жуковский. На тамошнем аэродроме мародёрили. Или нет, постой! Аэродром в Быково, а в Жуковский мы за военным барахлом мотались… Но там всё выжгло на хрен! Сам посуди, много ли дачам надо?