Мир Тропы. Очерки русской этнопсихологии
Шрифт:
– Это, наверное, самая старая песня, которую я помню, – сказал я, вспоминая бабушку, когда
– А о чем она?
– О деревенской жизни, наверное… – не очень уверенно ответил я.
С этого и начался разговор об очевидностях.
Для полноты понимания мне придется добавить к песне недостающие в этом варианте куски. У того же Шейна другая запись заканчивается словами:
«Отгадала ты, девица, отгадала,Уж и быть за мною, быть моей женою».Этот вариант записан Афанасьевым, и открывает в сборнике Шейна раздел «Песни-загадки», вероятно, из-за своей эпичности, а значит, вероятной древности. Есть смысл привести его [8, с. 213, ^1 812]:
«Загадать ли тебе, девица, шесть загадок?»– Отгадаю, сын купеческий, хоть десяток.«Уж и что это, девица, краше лета?Уж и что это, девица, выше леса?Уж и что это, девица, чаще рощи?Уж и что это, девица, без коренья?Уж и что это, девица, без умолку?Уж и что это, девица, без ответу?»– Краше лета, сын купеческий, красно солнце,Выше леса, сын купеческий, светел месяц,Чаще рощи, сын купеческий, часты звезды,Без коренья, сын купеческий, крупен жемчуг,Без умолку, сын купеческий, течет речка,Без ответу, сын купеческий, судьба Божья.Что сразу бросается в глаза – это стилистическое и смысловое сходство с духовными стихами и «Голубиной книгой». Я бы уточнил это мое ощущение словами составителей сборника русских народных духовных стихов XI–XIX веков «Голубиная книга» Солощенко и Прокошина: «Многие из “первообразов” древних духовных стихов наверняка не сохранились. Традиция отбирала и шлифовала лишь то, что в любых условиях жизни отвечало не всегда осознаваемой потребности в вечных ценностях» [9].
Как проговорит Володемир князь,Володемир князь Володемрович:«Ино ой же еси, сударь,«Перемудрый царь Давыд Евсеевич!«Ты скажи-ка-ся нам, проповедывай:«Отчего зачался у нас белый свет,«Отчего зачалось солнце красное,«Отчего зачался светел месяц,«Отчего зачались зори ясныя,«Отчего зачались звезды частыя,«Отчего зачались дожди сильные,«Отчего зачались ветры буйные?»Я привожу этот отрывок из Бессоновских «Калек перехожих» по книге Федотова «Стихи духовные» [10].
По сути, сопоставляя народные песни с духовными стихами, я хочу лишь подчеркнуть не такую уж новую для науки мысль – выплеснувшийся в духовных стихах поиск ответов на Вечные вопросы об устройстве мира имел свою предысторию в дохристианской народной культуре. Основой духовных стихов послужили так называемые апокрифы – «отреченные книги» первых веков христианства на Руси. Вот что пишет о них историк Клибанов: «Апокрифы сами суть продукт преломления христианства через призму “языческого” мировоззрения». В них – «так называемое “двоеверие”, оно же “бытовое” христианство, восточное и западное, представляющее собой переработку христианства в духе народного миропонимания» [11].
Чей поиск выше, для меня совершенно неважно, и язычество для меня здесь лишь символ древности этого поиска. Ясно одно, вопрос об устройстве Мира – отнюдь не привилегия интеллигенции. Он был органично присущ самой русской народной культуре. И второе – вопрос этот, похоже, не был умозрительным философствованием на досуге. Есть основания считать, что он был прикладным на уровне устроения сельской общины!
Для того чтобы это доказать, мне придется привести еще тексты. Во-первых, в некоторых вариантах песни о «Семилетке» вместо купеческого сына появляется совсем другой человек – старик (привожу этот отрывок на память):
По муравце по зеленойБяжит девка-семилетка,А за нею старый дедка.«Постой, девка-семилетка,Загадаю три загадки.Отгадаешь – умна будешь,Не сгадаешь – дура будешь!»Во-вторых, нам придется заглянуть еще и в мир «неразрешимых или трудных задач»:
В реке девка платье мыла,Звонко колотила,Звонко колотила,Сухо выжимала.«Душечка молодчик!Сошей мне башмачкииз желта песочку».– Кралечка девица!Напряди-ка дратвыиз дождевой капли.«Душечка молодчик!Сошей-ко мне платьеИз макова цвету,Прострочи-ко строчку,Не прорви листочку».– Кралечка девочка!Напряди-ка нитокИз белова снегу [8, с. 215, ^1 819].То же самое мы видим в сказках про «Семилетку», которая отвечает на все неразрешимые задачи царя подобными же ответами и становится «умной», то есть царицей. Но это не единственные сказки об испытаниях семи-восьмилетних девочек. Я потому и использовал слово Мир, говоря о трудных задачах, что весь фольклор буквально наполнен этим и в отношении мальчиков, и в отношении девочек. Начиная с духовного стиха о Егории Храбром и кончая Афанасьевской «Василисой Прекрасной», все говорит нам о том, что русский крестьянский мир обладал своей вполне осознаваемой и глубоко разработанной педагогической системой, очевидно, уходившей корнями в древние инициации или институты жреческого ученичества типа ведической Упанаяны. Память о ней со временем разрушалась, и все виды переходных испытаний постепенно смешались в народном представлении в нечто единое. При этом мы явно видим в этих сказках и песнях два вида испытаний для девочек: испытания совершеннолетних и испытания семилеток. Признанные совершеннолетними выходят замуж. Подобные обряды и ритуалы описаны достаточно подробно. Но семилетних замуж не выдавали. Значит, в этих песнях и сказках о семилетках следы еще одного обряда-испытания. О чем же песня?
Это было давно и очень для меня сложно. Я не в состоянии вспомнить точно слова Дядьки и частенько вынужден буду передавать его мысли своими словами. Но с чего началось, я помню точно:
– Как по-твоему, почему девка будет дурой? – спросил он меня.
Я даже пришел в замешательство, настолько ответ казался очевидным:
– Но там же все сказано… Не отгадаешь… – я пожал плечами и развел руки.
– Как на экзамене? – подмигнул он мне. – Не ответил, оценки плохие – значит, не умен?
– Ну, в общем, да.
– А не обидно? – задал он вопрос, которым снова поставил меня в замешательство. – Что? Все справедливо? Хорошие оценки, значит, умный, плохие – дурак.
– В общем, да, – повторил я.
– Ты действительно дурак. Ты путаешь причину и следствие. Если ты дурак, то у тебя будут плохие оценки. А сами оценки к тебе не имеют отношения, оценки – это не твое качество!
Я согласился.
– Так с какой стати девка будет дурой, если не ответит на вопросы?
– Ну да! Если она умная, – обрадовался я новому пониманию, – так она умная – ответит или нет! А если дура, так дура!