Мир в латах (сборник)
Шрифт:
Смутился Коля, врасплох застала. А вид соблазнительный, чего говорить.
— Что, не рад? — спрашивает. — Вот я и пришла.
А он и не знает, что ей ответить. Вроде чувства того уже нет давно.
— Похоже, ты меня больше не любишь, Коля, — говорит она и к нему жмется, руками его трогает и ласкает по-матерински.
— Не рад, говорит, дурачок… — и жмет легонько ручкой где надо. Коля сразу и ослабел, а она лицом к нему тянется и горячо в шею дышит, и такой дух от нее тяжелый. Он чуять — чует, а отстраниться нет сил, слабеет и да же тяжелеет весь, как свинцом наливается горячим, а чувствует, как она язычком ему шею щекочет и легонько зубками прихватывает.
Вот этот вопль его и долетел до знакомых.
Тяжко любить упыря, в особенности, если это баба красивая. Не утерпел Коля и в тот же день к вурдалачке прекрасной побежал. У нее как раз лекция была после обеда. Он ее и подкараулил. Вышел навстречу и дорогу загородил. Она тоже остановилась. Смотрит он на нее и духом слабеет. Кракотой от ее лица веет страшной и странной, как от покойницы. А губы яркие-яркие, набухшие. “Еще бы, — думает он, — столько кровушки у меня высосала. Да и, небось, не у меня одного…”
— Ну, — говорит она, — так и будем стоять?
Спрашивает, а глаза мрачные, темные, так в Колю и пялятся. Даже страшно ему стало от этого неподвижного взгляда.
— Почему ты не хочешь наяву ко мне прийти? — вдруг спрашивает Коля и, словами своими пораженный, застывает, ответа ищет.
— Совсем ты, Коля, свихнулся, — говорит она и усмехается. — Про что ты толкуешь?
— Будто не знаешь, — обозлился он. Она бровь подняла.
— Я тебя очень попрошу, Коля, меня оставить в покое. Надоел ты мне домогательствами своими сильно.
— Я тебе надоел? — кричит Коля. — А как из меня кровь пить, так ничего?!
Возле них стали задерживаться, любопытствующие взгляды останавливать, то на нем, то на ней. В уголке две девицы зашушукались, быстро зыркая глазами.
— Ты что, с ума сошел?! — шипит она. — Ты что кричишь?!
— Хочу и кричу, потому что это правда, — ей Коля в ответ, но тоже шепотом.
Она крутнулась на каблуках и от него. Коля за ней. То справа забежит, то слева. За рукав ее схватил, а она руку как вырвет да как крикнет:
— Не смей меня трогать!
Ясное дело, тут же у красивой молодой женщины нашлись защитники. Два молодца к Коле подгребли, плечом его оттерли от красавицы.
— Чего к женщине пристал? — говорит один из них, а другой молча теснит.
— Не ваше дело, — от них Коля в сторону и ей вслед кричит:
— Оля, подожди!
Тут один его за плечо так крепко взял, а второй в бок кулаком — пришлось Коле смириться и отступить. Еле от них он отвязался. А она тем временем, не оборачиваясь, быстро удалилась.
С того времени ему в снах и отказало. Верней, какая-то муть перед глазами струилась, но ни отчетливости, ни сознания не было.
“Господи! — думал Коля. — Кто меня выключает ночью и включает утром? Почему я во сне теперь, как заводная кукла, без мысли и воли, не могу ни остановиться, ни вспомнить себя?! Проваливаюсь в сновиденье, как в трясину глухую. Вот гнусь-то! Сны я, проснувшись, помню, а про явь забываю, заснув. Значит, управление идет оттуда, из сна. Там начальство и главная контора располагаются. Оттуда ко мне и фея приходила, теперь ясно. Как я наяву к моей вурдалачке поперся, так она меня и выключила. Приревновала. Ведь клялся, что буду вечно ее любить, а сам побежал к другой… Эх! — повинился Коля. — Добраться бы до нее! Хоть поглядеть, кто там заседает? Узнать нашу подноготную… Неужели теперь ко мне ни наяву, ни во сне никто не придет? — печалился он безмерно. — Я и сейчас фею люблю, но где же она? Может, только ребеночка звездного или астрального от меня зачала и сгинула? А мне тоже радости хочется, я готов и кровью поступиться, лишь бы пожалела, — оправдывался он перед сладким видением в слабости своей. Как мне до царства добраться и найти тебя, волшебницу души моей?!”
Так Коля томился и всячески сам наступал, и принцип сознания напряженным вниманием пытался сохранить при переходах из яви в дрему, но вот странно: думал он про волшебницу с шелковой кожей, а представала перед ним прекрасная вурдалачка Ольга.
Измучился Коля совсем, пока однажды так прямо и сказал ее образу перед ним: “Черт с тобой! На, пей мою кровь!”
А она клычки обнажила, захохотала и тут же потускнела, стерлась… И полетела-поплыла перед глазами у Коли бессмысленная гадость, тоскливая, бесцветная, будто выключила его сторонняя рука.
Помучившись, Коля понял: надо обвинить Ольгу-вурдалачку публично. “Из-за нее, ведьмы, у меня теперь жизнь не складывается”, — решил он и вознамерился против нее свидетельствовать. А все обстоятельства только того и ждали.
С того дня, как он кричал во сне, а Зина бледная разговаривала с Валей, слухи поползли, что Ольга — вурдалачка и приходит к знакомым кровь сосать. Однако Зина не помнила облика приходившей к ней во сне, а Коля не признался. Так что слухами все и ограничилось до поры до времени. Поговаривали, что не бывает, конечно, дыма без огня, но доказательств-то не было. Мужики похохатывали. Такой красивой бабе, мол, кровушки не жалко. Пусть сосет, ха-ха-ха. В собрании йогов Ольгу, впрочем, встречали холодно. Там женская половина задавала тон. Коля в ее сторону теперь избегал смотреть на людях. Тогда она и пожаловалась главной йогине, пожилой Марье Ивановне, которая выслушала ее благосклонно. После вызвала к себе Колю и ему выговорила.
— Вы понимаете, Коля, что насильно мил не будешь? — по-матерински увещевала.
— Я и не собираюсь ей милым становиться, — набычился Коля, — это она ко мне сама приходила и кровь у меня сосала! — заявил он.
— Как вам не стыдно такое говорить, — огорчилась Марья Ивановна.
— Правда стыдной не бывает, — твердо сказал Коля. — Можете у Зины спросить. К ней она тоже приходила, не побрезговала.
Собрали всех и стали разбирать скандальное это дело. Валентина выступила с обвинениями тяжелыми и пообещала, что всем расскажет. Коля подтвердил, что Ольга являлась к нему в виде вурдалачки и пила кровь во сне.
— Во сне, не наяву же! — в сердцах воскликнула Марья Ивановра.
— Вы же сами нас учили, что настоящие вампиры сквозь сон приходят, — воскликнула Зина.
Зашумело собрание, скандал разгорался. Все оборотились к Ольге. А она глазами сверкает, но хранит гордое молчание.
— Что же ты молчишь, Ольга? — спрашивает ее Марья Ивановна.
— Как же я могу на этот бред ответить? — и смотрит на Колю тяжелым взором.
— Помирились бы вы, — говорит Марья Ивановна.
— Я с ней никогда не помирюсь, — сказал вдруг Коля громко. — Она меня несчастным сделала, мне теперь даже сны не снятся! И я ей это не прощу!