Мир вечного ливня
Шрифт:
— Как-то криво… — пожал я плечами. — Есть ведь «Машина времени», Кипеловы всякие, Цой вот был…
— Ага. На одной руке пальцев хватит, чтобы пересчитать. И им пришлось лет по десять собирать полные залы, прежде чем шоу-бизнес их признал и выпустил официальные, а не подпольные альбомы. А мне через десять лет знаешь сколько будет? Так что это не вариант.
— Ладно, насчет альбома попозже подумаем. Давай для начала хоть одну песню запишем.
И мы бросили все силы, а точнее, средства на запись альбома. Для начала пришлось-таки купить машину, поскольку мотаться по студиям на
— Я что, в содержанки попала? — возмутилась она, услышав мое предложение о покупке автомобиля. — Или я тебе как продюсеру продалась с потрохами? У меня завтра зарплата в газете, так что берем тачку в складчину.
С ней спорить — все равно что плевать против ветра: себе дороже. В результате мы приобрели раздолбанный «жигуленок». Он сильно нас выручил. Затем я перевез к Кате компьютер, подключил Интернет, и квартирка превратилась в некое подобие офиса. Туда же мы поставили музыкальную клавиатуру, которую я не без труда подключил к компьютеру. И дело сдвинулось с мертвой точки.
Иногда я просыпался по утрам от долгой протяжной ноты.
— У тебя что, клавиша застряла? — недовольно морщась, спрашивал я.
— Нет, я думаю, — спокойно отвечала Катя. — Хочу понять, как эта нота воздействует на реальность.
— Очень просто, — пробурчал я. — Она меня разбудила.
— Да нет, ты не понял. Настоящая музыка должна быть как волшебство, как мантра, она должна состоять не только из тех звуков, которым учат в музыкальном училище, но и из таких вот… Чувствуешь? Это нота «фа». Правда, она особая?
— Правда, — соврал я, чтобы не оказаться в ее глазах бесчувственным чурбаком.
— Вот я хочу найти все такие ноты, которые напрямую вызывают эмоции, и собрать из них аккорд,
— А конечный смысл в чем?
— Ну как же? — удивилась Катя. — Если есть звуки, которые пугают людей, значит, есть звуки, которые могут сделать людей счастливыми. Вот представь, запишем мы альбом, начнут его передавать по радио, и все люди, которые слушают, станут счастливыми. А если серьезно, хочется с помощью звуков передать состояние пространства, соответствующее состоянию песни.
— Так ты поэтому так долго возишься?
— А ты меня не гони! — вспылила Катя. — Быстро только для Сирени аранжировки делать!
Только через две недели после героиновой гонки по Ярославскому шоссе Катя осталось довольна своей работой и в течение трех дней записала песню на студии. Я нарезал несколько дисков и развез их по крупным радиостанциям. Оставалось ждать результатов. Но результатов не было и не было, так что это уже начало меня напрягать. Наконец я не выдержал, нашел в Интернете телефоны радиостанций и начал обзвон.
На первой же станции мне сказали, что материал неплохой, но надо бы записать еще пару песен, чтобы поддержать ротацию. Мне это было совершенно непонятно, и я передал их слова Кате.
— Разводка, — заключила она. — Проверяют, сколько у нас денег.
— А смысл? — пожал я плечами. — Они же не за деньги ставят в эфир!
— Это только постулируется. Впрямую им денег брать, конечно, нельзя, но все равно они наваривают бабки на шоу-бизнесе. Часто опосредованно, но наваривают. Просто ставят тебя в такую ситуацию, чтобы ты их отдал, вот и весь принцип. Там все одна мафия — студии, стилисты, клипмейкеры, выпускающие компании и радиостанции. Все завязано на узкий крут владельцев. И кому бы ты ни отдал деньги, они все равно в конечном итоге попадут в карманы того или иного Нанимателя от шоу-бизнеса.
— Похоже на паранойю, — честно признался я. — Нельзя же совсем не верить людям! Давай запишем еще пару песен, у тебя же есть хорошие. Про выстрел и про старую грымзу. А?
— Бесполезно, — отмахнулась Катя. — Все равно никто нам не даст продвинуться. Только деньги зря потратим.
— Но кто-то ведь поет на сцене!
— Да. Дочери нефтяных магнатов, любовницы крупных бизнесменов… Или рабыни, вроде «героинь» реалити-шоу, которых просто используют как картинку, гоняют по сцене под фонограмму, платят пятьдесят баксов с концерта, а через год вышвыривают на помойку. Если уж мне суждено умереть на помойке, то я желаю попасть туда сама, а не чтобы меня вышвырнули.
Я вспомнил Сирень. После этого слова Кати не казались такой уж паранойей. Но сдаваться я все равно не собирался.
— Фигня. Будем писать еще две песни, — сообщил я свое решение. — Раз материал хороший, мы его как-нибудь продвинем. В крайнем случае я ничего не теряю, а у тебя будут целых три записанные песни.
— Ты теряешь деньги.
— Тоже мне потеря! Ты же сама говорила, что от них никакой пользы!
Еще через две недели денег почти не осталось, зато на руках было три записанные песни. Начиналась зима, причем на редкость морозная и снежная. Я завез диск на радиостанцию и снова созвонился с программным директором.
— Да, материал отличный, — гораздо более тепло, чем в прошлый раз, сообщил он. — Только запись, прямо скажем, не блещет. Могу порекомендовать студию, на которой сделают так, что можно будет поставить в эфир.
— Но погодите! — возмутился я. — Чем наши записи хуже тех, которые крутятся у вас в эфире?! Есть же совсем старые, там звук вообще никакой!
— Не горячитесь, пожалуйста, — прервал меня директор. — У всего есть определенный формат, в том числе и у звука. Запишите телефон студии, с которой мы постоянно работаем. Сделайте у них песню, и я с гарантией поставлю ее в эфир.
Я механически записал продиктованный номер и сразу же позвонил туда, просто из любопытства. Оказалось, что запись одной песни там стоит столько же, сколько мы заплатили за три.
— Я же тебе говорила, — спокойно заметила Катя. — Радиостанции не могут брать деньги напрямую, поэтому с ними делятся те студии, на которые радиостанции загоняют лохов. Потом они еще потребуют статью в газету, а чтобы напечатать статью, нужна будет фотосессия, которую тоже надо будет сделать у строго определенного фотографа «с именем». Знаешь, что значит «человек с именем»? Это такой человек, который готов откатывать за то, что к нему гонят клиента. Есть режиссеры с именем, фотографы с именем, стилисты с именем, даже артисты с именем.