Мир вечного ливня
Шрифт:
Уверенность в том, что меня снова надули, как пацана, моментально переплавилась в обиду, а затем в нарастающую злость. После этого я вообще ни в чем не мог быть уверен, кроме того, что видел собственными глазами. Кирилла я видел и в реальности, и во сне. В этом нет ни малейших сомнений. Михаил был ранен в мире вечного ливня, а потом на самом деле получил точно такую же травму. Я ободрал руки, лазая по дереву в чужом лесу, а затем, уже в реальности, оцарапал их об асфальт. История с окурком — тоже не бред. Во всем этом я был уверен.
Само существование сферы взаимодействия также не вызывало сомнений именно ввиду полученных
Только вот что понимать под человеком? Тело ведь, скорее всего, оставалось лежать в постели, а в сферу взаимодействия перемещалась какая-то иная субстанция. Разум? Чувства? Душа? А может быть, сам мир вечного ливня перемещался в пространство спящего мозга? Если верить Эйнштейну, если все относительно, то неважно, что куда перемещалось — я туда или оно в меня. Важен физический результат, уравнивающий травму там и здесь.
— Стоп, стоп! — прошептал я в полутьме комнаты, освещенной лишь мерцанием монитора. — А ведь кое-чему в словах Хеберсона можно верить. Он говорил, что течение времени на Базе зависит от высоты этажа, и это было правдой, поскольку я черт-те сколько провозился с поисками винтовки, а потери времени не произошло никакой.
Часов у меня там, конечно, не было, но за свою жизнь я видел много горящих танков и знал, как долго они могут пылать. Состояние подбитых машин, замеченных мной из окна батальерки, почти не изменилось к тому времени, как мы с Михаилом проехали мимо них на «Хаммере». Если бы я и впрямь несколько часов провозился на складе, они бы горели совсем иначе, а то и потухли бы вовсе.
Там же, на складе, Хеберсон обмолвился, что при опускании ниже уровня почвы реальность сна теряет твердость, что если закопаться еще глубже, чем подвалы Базы, то можно оказаться в собственной постели, а не в сфере взаимодействия.
— Почему, кстати, сфера? — спросил я сам у себя.
Но ответа не было. Я занес этот вопрос в компьютер, пометив несколькими вопросительными знаками и одним восклицательным.
В общем получалось, что сфера взаимодействия представляла собой некоторое пространство-подпространство, в которое можно было как попасть, так и покинуть его. Вот тут-то я и вспомнил опять о сне в клубе. Теперь, после истории с Михаилом, стало ясно, что Хеберсон соврал насчет ошибки оператора и моего попадания не в тот тренажер. Ведь чем тренажер отличался от сферы взаимодействия? Последствиями ранения или смерти, вот чем! На тренажере хоть умри — ничего не будет. Он для того и создан, чтобы научить новобранцев действовать в непривычных условиях против непривычного противника.
Вот только зачем там вообще воевать? Что сделали Кириллу владельцы рейдеров и плазмоганов? В чем суть конфликта? Этого я тоже не знал, но сейчас меня беспокоило другое — если Рыжий с ребятами не являлись элементами тренажера, то как они попали в сферу взаимодействия? Если по воле Кирилла, то что за стычка произошла между ними и поляками? Поляки ведь точно были людьми Кирилла, они наводили обо мне справки по рации, а потом Хеберсон высказался по этому поводу.
— Так-так… — прошептал я, потирая лоб. — А ведь я знаю, как Рыжий туда попал. Он ведь сам мне сказал об этом. Если бы Хеберсон не задурил мне мозги, я бы раньше вспомнил. Кажется, речь идет о каком-то химическом препарате. Как он назывался? Черт…
В голове вертелось «дурь», «паль» и прочие жаргонные названия наркотиков. Наконец вспомнил.
— «Вонь»! — вырвалось у меня. — Рыжий спросил, зачем жрать «вонь», если нет автомата. И еще говорили, что «вонь» на улицах не продают.
Тогда получалось, что Кирилл такой не один, что есть и другие люди, которых интересует сфера взаимодействия. Только способ попадания в мир вечного ливня у браконьеров другой, чем у Кирилла. Хотя надо дураком быть, чтобы не догадаться! Сам Кирилл как туда попадает? Вот откуда надо было копать!
Я поразился, как же эта мысль не пришла мне раньше. Ведь понятно, что если есть место, из которого можно извлечь прибыль, то оно привлечет всех, кто сможет туда попасть. Всех, кто знает способ.
Однако при всем при этом оставался открытым главный вопрос — что влекло людей в мир вечного ливня, какая выгода? Желание поразвлечься, вроде пейнтбола? Это можно было бы предположить, если бы не последствия. Хорош пейнтбол, когда каждое попадание после пробуждения оборачивается переломами, лишением конечностей или смертью! Тогда уж лучше в бандиты, там за это хоть деньги платят. Или на войну. Там денег поменьше, но, как сказала бы Катя, типа клево и все такое. Родину опять-таки защищать.
Я-то как раз попал в столь необычные сны именно ради денег. Неплохих денег, надо признать. Это понятно, я всю жизнь зарабатывал, рискуя собственной шкурой. Но что привлекло туда пацанов в камуфляже, купленном на ВДНХ? Тоже деньги? Ладно, это еще можно предположить. Допустим, есть другая группировка, где некто, мне неизвестный, выполняет функцию Кирилла — набирает рекрутов и платит им деньги. Но вот самим нанимателям какая выгода? Вот что хотелось понять! Настоящие войны ведутся ради ресурсов. Это в основном. Иногда для престижа, причем все чаще. Хотя, в принципе, чуть ли не любые проблемы можно решить войной, это не самый дешевый, не самый безопасный, но самый очевидный и простой способ. Универсальный.
— Универсальный, — повторил я вслух.
Скользкая, неуловимая мыслишка поселилась у меня в голове. Я попробовал несколько раз за нее ухватиться, но безрезультатно. Осталось лишь ощущение важности того, что мне и Михаилу были выплачены разные суммы. На первый взгляд казалось, что в этом нет ничего удивительного — я бывалый, он молодой, а по опыту и оплата. Но Кириллу-то какая от этого разница? Что молодой, что старый — лишь бы справлялся с поставленной задачей. С задачей мы оба справились не ахти как, но денег получили разное количество. Причем я столько, сколько и было обещано, а Михаилу дали больше, чем обещали, хотя и меньше, чем мне. В этой разнице крылось что-то очень важное. Пришлось порыться в памяти, вспоминая, какая еще информация могла ускользнуть от меня.