Мир водной чаши
Шрифт:
— Помогите! Помогите тону!
Поднявшийся с земли, Эл только на секунду испугался за свою спутницу, а затем, увидев истинное положение вещей, разразился веселым смехом, вызвавший бурю гнева на лице девушки. Из последних сил она смогла приподняться над водой и сесть, однако большего она уже не могла ничего совершить. Так и сидела Мария в ручье облепленная мокрой одеждой, сверля жгучим взглядом находившегося невдалеке капитана. Эл быстро справился с приступом смеха и, стараясь не смотреть в глаза Марии, поспешил прийти ей на помощь. Но едва только он приподнял и поставил девушку на ноги, как она моментально обрушила на него свои кулаки, отчаянно колотя ими по рукам, плечам и груди капитана.
Эта агрессия вызвала только новый приступ смеха, который окончательно добил девушку и она, горько зарыдала. Слезы всегда были излюбленным приемом женщин, который в большинстве случаев срабатывал безотказно. Капитан не был в числе тех, для которых подобное зрелище было пустым звуком и поэтому, подавив улыбку, он ловко подхватил девушку на руки и перенес на берег.
Но едва только его спутница ступила на землю, как выяснилась более серьезная проблема, чем холодный душ из ручья. При падении о землю, Мария сильно повредила колено и теперь совершенно не могла самостоятельно идти.
Созерцая мокрое белое колено, которое на глазах разбухало в объеме от кровоизлияния, капитан лихорадочно пытался, определит в какое место Гарандии, они попали. Со всех сторон их окружали стены высоких сосен, за которыми было видно быстро заходившее солнце. По всем признакам это были далеки отроги Самоцветных гор, превратившиеся со временем из горных вершин и небольшие сопки, поросшие сосновым лесом.
Память услужливо подсказала лесному стражу, что вблизи от места перехода должна располагаться одна из хижин специально созданная для любителей охоты.
Им повезло, идя вдоль ручья Эл, успел найти бревенчатый домик еще до наступления темноты, которая темным покрывалом полностью заволокла весь лес. Толкнув ногой плотно сколоченную дверь, капитан вошел внутрь дома и осторожно положил свою сопящую ношу на деревянный топчан.
Прекрасно зная расположение охотничьих хижин, Эл сразу нашел огниво и зажег два смоляных факела специально вставленных в висящую на цепи рогатую лампу. Вслед за этим настал черед очага, в котором вскоре заплясали языки огня, весело пожирая специально заготовленные для охотников дрова.
— Ну-с, теперь займемся тобой больная, но для начала тебе необходимо раздеться.
— Я …
— И без разговоров. Мне совсем не улыбается скорая перспектива твоего заболевания двухсторонней пневмонией. В этом случаи я вряд ли чем смогу помочь при всем своем желании. Поэтому давай снимай свое платье, и будем растираться, пока ты окончательно не околела от холода.
— А нельзя …
— Нет нельзя, мы и так потеряли кучу времени, пока искали эту хижину. Сейчас дорога каждая минуту, — сказал Эл и, заметив сильное смущение на лице девушки, доверительно добавил — Не волнуйся дорогая, в своей жизни я уже видел голых женщин.
Краска гнева моментально залила лицо Марии, и она уже хотела ответить дерзостью, но Эл опередил ее: — Поверь, так тебе будет только лучше. Вон как ты уже начинаешь пристукивать зубами. Еще часа полтора и пневмония тебе обеспечена, а там…
Эл многозначительно развел руками. Услышав столь нерадостный прогноз своей будущей жизни, Мария обиженно закусила нижнюю губку и, пылая от негодования, принялась медленно стаскивать с себя одежду.
Когда платье стало медленно подниматься вверх, Эл с удивлением отметил для себя, что у этой «худой дылды», как он окрестил Марию в первые минуты их знакомства оказалось довольно красивое тело с крепкими длинными ногами, ясно очерченной талией и вполне приличной грудью.
Освободившись от одеяния, девушка подняла свой стыдливый взгляд и встретилась с глазами Эла, в которых успела застать откровенный мужской интерес к своей фигуре. Застенчивость немедленно сменилась гневом, и только что снятое платье тугим комом незамедлительно полетело в лицо капитана вместе с емкими сравнениями.
— Вот и умница — Эл увернулся от мокрой мести и, подняв одежду со знанием дела отжал её. После этого он, как ни в чем не бывало, повернулся к девушке спиной и, принявшись аккуратно развешивать платье вблизи огня очага.
Лишившись одежды, Мария поспешила отползти в самый дальний угол топчана, судорожно прикрываясь тонкими руками. Уперевшись спиною в покатую стену хижины она, с неприязней смотрела на Эла
— Сразу видно, что ты не жительница Гарандии — усмехнулся мужчина.
— Да!? — Мария старалась говорить с вызовом, но голос предательски задрожал оттого, что Эл неторопливо оголил свой торс.
— Любая жительница Гарандии окажись она на твоем месте, закрыла бы руками не свои скромные прелести, а лицо. И знаешь почему?
— Почему?
— Потому что тела у всех женщин абсолютно одинаковы, а лица разные. Возьми, прикройся
Получив теплую кожаную куртку и прикрыв свою наготу, Мария сразу почувствовала себя увереннее и значительно успокоилась. Спутник не собирался воспользоваться ее вынужденным положением, и это пробудило в ее душе даже некоторое уважение к нему. Эл тем временем снял с пояса небольшую металлическую фляжку и, поболтав ею возле уха, удовлетворенно крякнул.
Через минуту Эл уже растирал огненной жидкостью замерзшие ноги девушки. Во избежание совершенно ненужных инцидентов, он сознательно ограничил поле своей деятельности пятками, стопами и голенями больной, после чего перешел на спину, положив пациентку лицом вниз. От каждого прикосновения мужских рук вначале Мария с испугом вздрагивала, но живительное тепло, проникавшее в закоченевшее тело с каждым взмахом, постепенно отодвигало ее стыдливость на задний план.
— Ну а теперь грудь. Надо Маша, надо — и подавив слабое сопротивление больной, Эл сноровисто перевернул больную, смотря исключительно в испуганные темные глаза девушки, окаймленные тонкими бровями разлетевшиеся в разные стороны острыми стрелками. Так они и смотрели друг на друга, пока доктор не завершил свои манипуляции, позволив, Марии вновь укрыться курткой, судорожно сжимаемой на плоском животе.
На распухшее колено лесной страж постоянно накладывал холодный компресс, пока не убедился, что отек больше не нарастает. Поврежденная нога совершено не сгибалась, превращая Марию в неподъемную обузу для Эла, душа которого продолжала рваться к себе домой. Видимо девушка почувствовала настроение капитана, и когда он завершил лечение, с плохо скрываемой тревогой в голосе спросила: