Мир жизни и смерти 5
Шрифт:
— Госпожа Лапочка у себя в шатре, готовится к съемкам.
Тощий палец ткнул в шапито, подтверждая мои догадки.
— Пойдем, — я опять потянул Фло за собой.
Как ни странно, в шатре оказалась настоящая дверь, куда я и постучался. Та открылась почти сразу, будто нас уже ждали. Впрочем, может так оно и было, наверняка Лапе доложили, как только мы появились в окрестностях их лагеря. От увиденного у меня слегка подскочило давление и пропал голос, так как на ней кроме туфель и бижутерии ничего не было.
Лапа не обратила на меня внимания, обхватила застывшую Фло за талию, подтянула к себе, чмокая в губы:
—
Лапа процокала на двенадцатисантиметровых каблуках в глубину шатра, игриво вихляя объемными ягодицами, а я подтолкнул Фло вперед:
— Иди, тебя же ждут.
— Да я...
— Пойдем, пойдем.
Мы шагнули внутрь, оказавшись в просторной гардеробной. Лапа уже крутилась около ростового зеркала, прикладывая к своей пышной груди бронелифчик, каждая чашечка которого была не больше почтовой марки по размеру.
— Нет, все не то, не то...
— Что, вещи складывать некуда, а носить нечего?
— Я тебя предупредила, Броневой, еще одно тупое замечание, вылетишь на улицу.
Лапа еще пару раз крутанулась вокруг зеркала, кажется, больше осматривая свою фигуру, чем примеряя очередной наряд.
— Нет, это тоже не подходит. Фло, город видела? — Лапа неопределенно махнула куда-то головой, — бои в развалинах против отвратной нежити, что для этого подойдет?
Она откинула в сторону золотой купальник и, наклонившись, начала швыряться в нагромождении миниатюрных доспехов:
— Флора, выручай.
Зашугано наблюдающая за амазонкой Флора, наконец, пролепетала:
— Мо... может... может, что-то более закрытое?
— Закрытое? Мне? Впрочем, может ты и права. Посмотри вон в том сундуке, а я здесь гляну. Лапочка опять наклонилась, заставляя меня беспокойно ерзать на кресле, с головой зарываясь в сундук с барахлом.
— Вот такое, — Флора вытащила что-то черное и непонятное, протягивая его Лапочке, — только... только туфли надо поменять.
— Хм, может быть, может быть.
Туфли на Лапе почернели и изменили фасон, обзаведясь длинными лямками, обвившимися вокруг стройных голеней. Обтягивающее нечто с одной штаниной, обволокло талию и высокую грудь, будто вторая кожа, а единственная лямка легла на противоположное от штанины плечо. Лапа оказалась одетой будто по диагонали, причем через многочисленные прорези, шаловливо проглядывали самые аппетитные части тела. Лапа счастливо крутанулась у зеркала, пару раз подпрыгнула, глядя, как все упруго и задорно подпрыгивает, кивнула:
— Отлично, — притянула Фло к себе, целуя ее в губы, — спасибо, это то, что нужно. Давай раздевайся.
— Что?
— Ты же целительница? Раздевайся, будем тебя переодевать. У меня шикарный сет на целительницу есть.
— За... зачем?
— У меня две основных целительницы заболели, помоги мне, в моей пятерке пойдешь, Броневой, ты, кстати, тоже, только держись от камер подальше, иди сзади, будешь страховать нас. Война с Боем очень накладна, сегодня нам нужна куча дропа, облажаться никак нельзя.
Внимание! Вам предложено войти в группу Стальных Амазонок, на правах равных дольщиков, сроком не более 12 часов.
—
— Ладно, несколько часов мы этому сможем уделить.
— Отлично, а ты чего стоишь, раздевайся, мы уже десять минут, как начать должны были.
Фло глянула на меня, пришлось пожать плечами, мол делай, что просят.
Одежда на целительнице растаяла, и Лапа пару раз обошла ее, внимательно разглядывая и жалостливо поцокивая языком:
— Бедолага, тебя, совсем, что ли не кормят? Но ножки и задница высший класс, а грудь... — Лапа подошла со спины, скользнула пальчиками по бедрам, животу, мягко обняла грудь Фло ладонями, — а грудь... ничего, увеличивающий лифон подденем, будет глаз не оторвать. И знаешь что? Точно! Будешь сегодня моей светлой половинкой. Лапа метнулась к коллекции туфель, выбирая пару копию своих, только белого цвета, и такое же белоснежное одеяние. В Пустошах Фло знатно загорела и с ее смуглой кожей все это смотрелось великолепно.
— Кхем, кхем, — откашлялся я, глядя на стоящую передо мной пару, — может это... запремся здесь и никуда не пойдем?
— В этот раз в твоих словах больше смысла, мужлан, но все равно — вон из палатки, готовь своего благоухающего скакуна, через пару минут выдвигаемся. А ты, когда этот балбес тебе надоест, приходи к нам, мы из тебя звезду сделаем.
— Э-э, это мой человек, не надо тянуть к нему свои пухлые ручки.
— Вон! И скажи там, что мы выходим.
Я, ворча, как старый дед, выбрался из шатра и тут же попал под обстрел софитов и звуковой удар восточного базара. Стоило мне открыть дверь, как пространство взорвалось несвязной многоголосицей:
— Начали, начали, начали!
— Свет, свет выше, камера пошла...
— О, нет, это не тот...
— Что значит не тот, гамадрил ты кучерявый, — рявкнул я, — сам ты не тот, вали на свое место, сейчас они выйдут.
— Они?
— Они, они, снимай давай.
Дверь распахнулась, и из нее обняв друг друга за талию, чеканя шаг вышли Белая и Черная, разошлись в стороны, вытаскивая из воздуха горящий меч со щитом, скин которого выглядел как широкий браслет на все предплечье, и длинный посох, будто высеченный из цельного изумруда. Так же печатая шаг, в ногу, как на подиуме, они продолжили движение и позади них в строй начали вливаться новые амазонки, пятерка за пятеркой. Разные, от покрытых броней от макушки до пят и до практически обнаженных, прикрытых редкими лоскутками тонкой шелковой ткани. Поток Амазонок расширялся с каждым шагом, образуя прямо-таки эпичную картинку, а когда к ним присоединилась рыкающая толпа питомцев, видос замедленный в слоу мо, можно было использовать для начала любого крупного мирового блокбастера. Я, проглотив остатки гордости, плелся сзади, в облаке поднятой Амазонками пыли, стараясь не отсвечивать и не лезть в кадр. Моя задача была поддерживать девушек в критических ситуациях. Я бы, конечно, лучше поддержал их в других, более упругих и выпуклых местах, но можно и так. Наблюдать за этим театральным представлением было интересно. Мы дружно шагали вперед, по пути напитываясь многочисленными рейдовыми бафами, однако, вскоре разум возобладал над красивой картинкой, раздался вопль: "Стоп, снято!" и Амазонки начали разбиваться на боевые пятерки, распределяя зоны и сектора ответственности. Бродящие перед разрушенным городишком мертвяки, были распределены и поделены между группами и съемки начались по новой.