Мир жизни и смерти 7

Пуничев Павел Михайлович

— Не знаю, — сглатывая неожиданно горькую слюну, возразил я, — в рейнджерах я предпочитал кататься на мастере по физической подготовке Джейн Вулф и только теперь понимаю, насколько это было мудрое решение… что-то не припомню, чтобы меня хоть раз на ней так же тошнило, как на этой чёртовой центрифуге…

А ещё через виток нам стало совсем не до разговоров: внутри колеса зажглось множество зелёных огоньков, давление слегка уменьшилось, но каким бы ни был этот магический антиграв, полностью снять негативные ощущения он не смог, хотя если бы не он, нас бы давно уже расплющило о сиденья, настолько быстро и стремительным стало вращение наших качелей

— Сука… это… что за хрень?

Я с трудом повернул голову и увидел раскачивающиеся деревья, над которыми возвышались верхушки двух оживших лесных гигантов, виденных мной в одном из видений:

— Уже всё равно, — прохрипел я, — мы летим…

Глава 17

В этот момент мы находились на самом верху и второе колесо то, что было усыпано смертоносными лезвиями, пулей сорвалось со своего места и, оставив за собой кровавый росчерк на древних

камнях, унеслось вперёд, и когда я говорю пулей, то я именно это и имею в виду: на чёртовой карусели мы раскрутились до сверхзвуковой скорости, по крайней мере я не слышал даже собственных воплей, так как они зарождались где-то уже у меня за спиной, и смертоносное колесо проделав в рядах тварей настоящую просеку слетела с платформы, выкашивая и кусты, и деревья, и прячущихся там монстров. В Единый миг логи взбесились, накидывая нам сразу по пять уровней и множество достижений, благодаря скоростному уничтожению монстров, но нам было не до того. Лишившись противовеса качели основательно вздрогнули, ещё раз заставив нас отчаянно взвизгнуть, но через миг настала уже наша очередь: мы достигли каменной платформы, крепления отщёлкнулись и мы понеслись вперёд, вслед за первым колесом. Отгораживающий нас от внешнего мира хрустальные вставки, трубки и перекладины слились в одно серое марево, превращаясь в большое мутное панорамное окно, в которое были видны тела растерзанных чудовищ, остатки растительности и прорубленная в лесу просека, по которой мы мчались вперёд с умопомрачительный скоростью, а наперерез нам двигалась одно из двух гигантских оживших деревьев, видимо намереваясь заключить нас в свои дружелюбные объятия и передать горячие приветы от местного начальства. Ещё миг и раздался жуткий хруст, а в небо взметнулись тонны свежих опилок. Лесной великан покачнулся и медленно-медленно начал заваливаться прямо на нас. Ещё миг, и вот мы прямо возле него, рассматриваем невероятно мощный ствол в десяток обхватов, грубую серую кору, толстые, скрюченные ветви, тянущиеся в нашу сторону, и здоровенную дырень прямо в центре ствола, пробитую навылет нашим дорогоукладчиком. Ещё миг, и мы пронеслись сквозь него, устремляясь дальше в серо-зелёную неизвестность. За это время я только успел увидеть его имя «Старейшина Тополь» и у меня успела промелькнуть мысль: «Нам повезло, что это ни какой-нибудь Старейшина Дуб, а то бы мы вместе с первым колесом уже размазались бы о его тугую плоть», а мы уже были нескольких сотнях метров от него.

Не знаю какая скорость у нас была, но мы преодолели уже не меньше километра, когда Лесной великан рухнул, но всё равно удар был такой силы, что нас подбросило на несколько метров вверх, откуда мы успели рассмотреть несущееся впереди нас первое колесо. Мы явно его догоняли, видимо, все произошедшие с ним столкновения не прошли для него даром. Что будет, если оно становится на нашем пути, я думать не хотел, на такой скорости нас просто распылит на атомы и судя по всему, нам скоро придётся узнать, как чувствует себя дезинтегрированное тело. Лес стал гораздо реже, однако инерция впереди идущего колеса совсем погасла.

Вот до него осталось три сотни метров, две, сотня… Впереди идущее колесо резко вильнуло и ушло круто в сторону, а мы, издав ещё один вопль в край охрипшими глотками, пронеслись по остаткам дороги и врубились в чертовски надоевшие заросли. Наше транспортное средство явно на это не было рассчитано: вокруг нас все захрустело, залязгало, а в самом конце пути в колесе что-то резко хрустнуло, переклинило и нас закрутило вместе с ним, взбалтывая нас будто яичницу болтунью. Меня швырнуло вперёд, чуть не разрезав цепями на неравномерной части, а зачем откинуло назад, так долбанув головой о спинку сиденья, что весь мир почернел. Затем был еще десяток сильнейших ударов, яркая вспышка света, плеск воды и наше сооружение, наконец, замерло, начав заваливаться на бок, да так и не завалилось, застыв покосившейся Пизанской башней.

Я ещё долгий десяток секунд сидел выпучив глаза, будто тот самый кроль, которому под хвост засунули фаршированную утку, затем ударил по защёлке, освобождаясь от сдерживающих меня цепей и вывалился наружу сквозь одно из отъехавших в сторону, потрескавшихся во время пути стёкол. Полёт мой был недолгим, но свалился я будто куль с отходами жизнедеятельности того же самого зайца. Вывалился и шлепнулся в воду, прямо на просвечивающий сквозь нее золотистый песочек, на который накатывали мягкие тихо журчащие волны могучей реки. С дуру попытался тут же встать на ноги, но меня так резко повело в сторону, что макушка влепилась в бок колеса заставив тот тихо загудеть. От резкой боли в голове мозг слегка прочистился, что позволило мне от начала и до конца посмотреть, как из колеса величественно выбрался рога. Как и подобает игроку, с ловкостью перевалившей за тысячу единиц, он был быстр и изящен, как смесь кобры и мангуста. Хотя нет, никакого геройского суперпроземления у него не получилось: ещё один куль, будто наполнили засохшими экскрементами и грубо вышвырнули из окна, где он и свалился в воду, приземлившись на голову, да так и застывший с откляченной вверх тощей задницей.

— Бро, — сверху послышался слабый голос Странника, а затем характерные звуки, издаваемые старшеклассниками, сидящими после бурной вечеринки возле белого друга, — Бро, чтоб ты сдох, что это сейчас было?

— К… карусель… карусель… это радость… ребят, — начал было отвечать я, но меня тут же замутило еще пуще прежнего, однако сейчас явно не время блевать: просеку мы пробили широкую, а до базы, на которой бушевало с десяток тысяч местных монстров, не дальше трех-четырех километров и с их скоростью передвижения, они очень скоро будут здесь.

Странник, видимо, это тоже понял, потому что усилием воли сдержал свои спазмы и буркнул:

— Держи Флору, я с ней в таком состоянии не спущусь.

Я только успел поднять голову, как ко мне на руки свалился очередной куль в этот раз весьма симпатичный с парой длинных стройных ножек и копной волнистых блондинистых

волос.

Флора успешно пропустила все веселье, провалявшись в отключке, но теперь уже начала подавать первые признаки жизни.

— Фло, подъём! В школу пора, на уроки опоздаешь.

Синие глазищи Флоры тут же распахнулись, и она резко вскочила, но ее тут же повело в сторону, и она снова свалилась в мои объятия.

— Всегда знал, что ты зазнайка-отличница, только шанса проверить до этого не было. Небось прибегала в школу первая и весь урок тянула вверх руку, чтобы тебя учитель похвалил за ответ? — Вопросительный приподняв одну бровь спросил я, — форма после выпускного осталось? Очень хочу посмотреть, как она тебе смотрится. Большие белые банты к форме прилагались?

— Что?

— Да ничего, пересдачу экзаменов злобному учителю оставим на попозже… вставай давай, некогда разлёживаться.

Помог девушке подняться, встал сам, делая шаг в сторону, пропуская мимо себя рухнувшее тело Снегиря. Поднял и его, встряхнув как пыльный половик.

— Всем подъём, надо срочно уходить отсюда, минут через пять здесь будет не протолкнуться от всякого хищного зверя, которое будет страстно жаждать нашей плоти и крови. А может чего и похуже отгрызут, бегом туда, там должна быть старая лесопилка наверняка найдутся обработанные брёвна или даже готовый плот, а… — я повернул голову туда, куда указывал мой палец и замолк на полуслове: если там когда-то и стояла лесопилка, то она уже давно превратилась в труху, на которой раскинулись обширные заросли густого кустарника. Единственным признаком существовавший когда-то здесь цивилизации, кроме накренившегося обода двемерского колеса, на котором мы сюда прибыли, был жалкий остов его собрата: половина ржавого обода застывшего на мелководье, настолько изъеденного ржавчиной, что казалось любое дуновение ветра должно заставить его рассыпаться облаком невесомый ржи. Ни следа от убийственных шипов, ни сидений, ни защищающих пассажиров окон, лишь кое-где торчали осколки позеленевшего от времени стекла, скруглённого временем, тупыми зубьями торчавшего из покорёженного металла. Я огляделся ещё раз: тот же непролазный лес, узкая полоса пляжа, золотящегося под солнцем песка, даже тропка из мать-и-мачехи ведущая к лесопилке, всё как в моих видениях, вот только никакой лесопилки в помине и не было. Было всё только с учётом прошедших столетий. Если бы я утрудил себя хоть немножко подумать, то я бы мог предвидеть подобный поворот событий, вот только с нашим темпом жизни, такая роскошь, как долгие раздумья, были нам недоступны, за что сейчас и придётся расплачиваться. Никакого иного плана, кроме того, чтобы в данный момент сесть на поджигающий нас комфортабельный плот у меня не было, и что делать дальше я не представлял. Нужен новый план, а чтобы его разработать необходимо время, которого у нас нет. Всё как всегда, ничего необычного.

Раздался громкий хруст, и я нервно обернулся на лес, откуда, выворачивая молодые деревца и перетирая в труху заросли кустов, выкатилась второе колесо, которое до этого успешно прокладывало нам дорогу и прохрустев по песку тихо доползло до нашего средства передвижения и окончательно замерло, уткнувшись в него шипами. Ну что ж, пара-тройка минут на раздумья у меня только что появилась.

Когда второе колесо, пробивающее нам дорогу, укатило в сторону, я думал, что у нас уже не получится воспользоваться их расширенными функциями, но теперь всё изменилось. Я, пошатываясь из страны в сторону, будто моряк при пятибалльном шторме, подошёл к нему и наступив на вывалившегося наружу Странника дотянулся до заветной дверцы, куда ещё каких-то пять минут назад я вставлял оживляющий механизм кристалл, откинул её и, на секунду задумавшись, рванул на себя скрытый за дверцей рычаг. Казалось бы только что умерший у нас на глазах механизм резко ожил, заскрипел, засипел, зафыркал клубами пара, ударившего из многочисленных сопел, а затем чувствительно вздрогнул и начал трансформироваться: первым делом защитные бронепластины разошлись в стороны, выпуская наружу пару мощных манипуляторов, которые тут же со скрежетом впились в наше транспортное средство, рывком разворачивая его к себе с торцом. Не ожидавшие такой подлянки сокланы разлетелись в стороны от мощного удара заскрежетавшим металлом, но никто даже не пикнул, заворожено наблюдая за дальнейшей трансформацией. На нашем колесе в свою очередь разошлись броневые пластины, и манипуляторы ушли вглубь его, с жёстким хрустом с чем-то там состыковываясь. В ответ из него выползло десяток тонких щупов, будто стая змей бросившихся на второе колесо, впиваясь в его плоть, пододвигая его ещё ближе к себе, соединяясь и срастаясь в единый механический организм. Дальнейшая трансформация ускорилось, скрежет и визг металла начал просто оглушать, а сросшийся механизм так и не успокоившись продолжил выпускать из своего нутра длинные гибкие конечности и не менее многочисленные гибкие и длинные хвосты. Первое колесо треснуло пополам, превращаясь в хищную голову титанического стального богомола, гневно сверкнувшего в нашу сторону огнём своих хрустальных глаз. В следующий миг броневые пластины сошлись, закрывая их от любого негативного воздействия, оставляя лишь узкие щели, через который с трудом пробивался недобрый алый свет. Отросшие конечности изогнулись, рывком впиваясь в грунт, поднимая целые фонтанчики песка и воды, массивное тело перестало крениться выравниваясь, вытягиваясь вверх, поднимая уродливую голову, вознёсшись над грешной землёй на доброй десяток метров и мерзко заревел, заставляя дребезжать и вибрировать все окружающее, включая наши еще не отошедшие от бешенной гонки организмы. Вопль был настолько гнусным и душераздирающим, что мне тут же, не сходя с места, захотелось повеситься или еще лучше открутить одну здоровенную стальную башку, но я просто стоял и смотрел на продолжающееся преображение. То практически завершилось: броневые пластины защелкали, вставая на места, образуя единую монолитную, но при этом гибкую броню, семь тонких мечущихся из стороны в сторону хвостов взлетели ввысь, нацеливая свои хищные жала в сторону леса, усыпанная клыками пасть открылась и на нас полился еще один поток продирающего до самого нутра скрежета.