Мираж
Шрифт:
— Настроение Дроздовской и Корниловской дивизий вполне удовлетворительное. В Марковской и Алексеевской — не вполне благополучное.
— Теперь я познакомлю вас с документом, который должен стать основой нашего, Александр Павлович, решения. Вот он.
«Телеграмма:
Секретно. Верховный комиссар Великобритании в Константинополе получил от своего правительства распоряжение сделать следующее заявление генералу Деникину.
Верховный Совет находит, что продолжение гражданской войны в России представляет собой, в общей сложности, наиболее озабочивающий фактор в настоящем положении Европы.
Правительство Его Величества желает указать генералу Деникину на ту пользу, которую представляло бы собой в настоящем положении обращение к советскому правительству, имея в виду добиться амнистии как для населения Крыма вообще, так и для личного состава Добровольческой армии, в частности. Проникнутое убеждением, что прекращение неравной борьбы было бы наиболее благоприятно для России, британское правительство взяло бы на себя инициативу означенного обращения, по получении согласия на это генерала Деникина, и предоставило бы в его распоряжение и в распоряжение его ближайших сотрудников гостеприимное убежище в Великобритании.
Британское правительство, оказавшее в прошлом генералу Деникину значительную поддержку, которая только и позволила продолжать борьбу до настоящего времени, полагает, что оно имеет право надеяться на то, что означенное его предложение будет принято. Однако если бы генерал Деникин почёл бы себя обязанным его отклонить, дабы продолжить явно безнадёжную борьбу, то в этом случае британское правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь какого бы то ни было характера генералу Деникину.
Британский Верховный комиссар. 2 апреля 1920. Константинополь».
Деникин спрятал телеграмму, провёл ладонью по лицу — глухая ночь.
— Я очень устал, — сказал он. — В ближайшие дни соберу военный совет и подам в отставку.
Здесь Кутепов должен был сыграть по-своему: он знал, что военный совет его не утвердит.
— Антон Иванович, — сказал он сочувственно, — военный совет измучает всех нас и вас, в первую очередь. Лучше всего вызвать в Ставку старших командиров и выяснять их мнения. Совет, назначенный Слащовым, безусловно, надо отменить.
Деникин согласился, важно кивнув головой.
Кутепов возвращался к себе в вагон с чувством генерала, отстоявшего свой план боя: в беседах со старшими начальниками перевес будет на его стороне.
Из-за того, что некоторые офицеры загуляли, отъезд был назначен на утро. Дымников с Кривским возвращались от «татарочек», и Леонтий объяснял приятелю, что никогда не надо ориентироваться на самую красивую — там сомнение и отсюда неуспех. Тени деревьев и домов пересекались на площади, и ветерок причудливо запутывал их, заставляя спотыкаться. В порту на случай нападения красных дежурили казаки, а здесь, за каменной оградой, вдруг запели: «Белой акации гроздья душистые... О, как мы молоды были тогда!» Романс закончился, а на ограде обнаружился неровно приклеенный большой лист с угольно чёрным текстом:
«Товарищи!
Белогвардейские палачи продолжают кровавые расправы над лучшими представителями трудового народа. В Симферополе расстреляны руководители горкома РКП(б) ВБ. Макаров, АЛ. Бунаков, ИА. Севастьянов, Лия Шулькина, И. Вайсблатт, Иоффе, М. Кияченко, С. Крючков, И.Ашевский.
Кровь невинно замученных 9 ваших представителей взывает к вам! К отмщению! К оружию! Доставайте оружие, обучайте не умеющих владеть им, организуйтесь в боевые дружины и ждите нашего зова!
Крымский областной комитет РКП (б)».
— Слабый текст, — сказал Кривский. — Я бы лучше сочинил.
— Вот и сочините, когда нас будут вешать.
— Лео, я вас не понимаю... Мы готовим переворот.
— Шучу, Миша. Смотрю, нет ли здесь знакомых в списке.
Знакомый есть — В.В. Макаров. Когда-то возил на генеральской машине. П.В. Макарова здесь нет — спасся и, конечно, действует. Может, ещё встретимся. Леонтий даже оглянулся — не стоит ли он за спиной, подмигивая едва заметно: «Навар есть. Точно. Привет мадам Крайской».
Ночью Леонтий думал о ней под негромкий морской прибой. Помнит, помогает, значит, любит. А он её? Разве можно любить другую женщину, если твоей была Марыся? Нет — Марина Конрадовна. Когда-то была Марина Мнишек. Кутепову, наверное, снится сон Гришки Отрепьева — наобещал хитрый мужичок Деникин, и видит себя Александр Павлович Главнокомандующим... Лестница прямая ведёт его на башню, а с высоты народ на площади кипит и на него указывает со смехом...
Нет. Литературные сны Кутепову не снились, однако в душе было смутно. Неужели Главнокомандующий? Кто он? Академию не кончал. Приёмный сын. Узнают о Тимофееве. Что-нибудь раскопают. Большевистские газеты наверняка раструбят. Но решился же. Молодёжь поддерживает. Процедура, согласованная с Деникиным, в твою пользу. Перед лицом всеобщего недоверия Деникин увидит рядом с собой только верного Кутепова.
Утром, однако, всё изменилось: и ветер, и тучи, и секретная телеграмма из Ставки:
«3 апреля в Севастополе назначается военный совет под председательством ген. Драгомирова для избрания преемника Главнокомандующему вооружёнными силами Юга России. В состав совета входят командиры корпусов Кутепов и Слащов и их начальники дивизий. Из числа командиров бригад и полков — половина от Крымского корпуса. (В силу боевой обстановки, норма может быть меньше.) Должны прибыть также: коменданты крепостей, командующий флотом, его начальник штаба, начальники морских управлений, четыре старших строевых начальника флота. От Донского корпуса — генералы Сидорин, Кельчевский и шесть лиц в составе генералов и командиров полков. От штаба командующего — начальник штаба, дежурный генерал, начальник военного управления и персонально генералы: Врангель, Богаевский, Улагай, Шиллинг, Покровский, Боровский, Ефимов, Юзефович и Топорков».
Кутепов реально оценил смысл документа: процедура рассчитана на Врангеля. Не спал ночью Деникин после его ухода.
Совет был назначен на вечер и должен был пройти в губернаторском доме. Впереди был день, процедуру можно использовать по-разному, и Кутепов не отказался от борьбы. На 2 часа дня его пригласили на предварительное совещание представители Дроздовской дивизии. Он, не думая, заявил, что приедет лишь к трём: пусть без него выговорятся, и он ответит всем сразу. Так и произошло. К его приезду все споры закончились, и начальник штаба дроздовцев заявил: «Совещание старших начальников Дроздовской дивизии решило просить генерала Деникина остаться у власти, так как все мы не могли мыслить об ином Главнокомандующем». Кутепов поднялся и сказал безапелляционно и коротко: