Миргород
Шрифт:
И пусть никто не говорит теперь, что он, мол, детей просто не любит. Совсем даже наоборот. Он, в отличие от многих, даже успел в школе поработать. Целых два раза. Первый-то раз еще перед самой войной, сразу после университета, по официальному распределению. А второй - уже после революции, по путевке. Ну, той революции, социальной. Как сейчас помнит ее внезапный приход...
...
Стук в дверь прозвучал резко и неприятно.
Карл с трудом открыл глаза и глянул на светящиеся стрелки больших
"Четыре часа? Они там совсем с ума сошли!"
Снова загрохотала железная дверь.
"А почему не звонят? Кнопка же видна! Новая, с подсветкой..."
На ходу втискиваясь в джинсы, пошлепал босыми ногами по холодному линолеуму коридора к дверному глазку. Проходя, хлопнул рукой по выключателю на стене. Ничего не изменилось. Остановился, еще раз щелкнул туда-сюда - безрезультатно.
"Ага. Вон, почему они стучат. Света нет. Бывает... Теперь достаточно часто. Но что случилось-то? Залил, что ли, кого?"
На ощупь нашел и отодвинул с лязгом задвижку, которую всегда задвигал на ночь, повернул два раза ключ в замке, толкнул от себя дверь, даже не поглядев в глазок: а что смотреть, когда света нет все равно? Дверь тут же рванули на себя, чуть не вытащив его в коридор, а потом вдруг сразу вспыхнул яркий свет, и какие-то люди вытеснили Карла в комнату, подтолкнули к поставленному уже кем-то точно посередине ковра стулу, нажали на плечи, заставили сесть.
Кто-то уже сидел за столом, отодвинув в сторону его ноутбук и разложив перед собой бумаги.
– Ну, вот мы вас и нашли, получается... Карл Либер, ведь так?
– Что значит "нашли"? Я, собственно, никуда и ни от кого не прятался! Да кто вы такие?
– А вы, наверное, думали себе, - продолжал тот, не слушая возражений, - что бросили свой пост, дезертировали, можно сказать, и - все? Нет, батенька, от нас так просто не скроешься!
– Да кто же вы такие?
– еще раз спросил Карл, уже не так громко и уверенно, чувствуя, как покрываются мурашками плечи из-за сквозняка из раскрытых дверей, в которые заглядывали испуганные соседи.
– Комитет Социального Спасения. Чрезвычайная тройка, - стоящий позади него развернул и помахал перед глазами какой-то бумагой с синими печатями и неразборчивыми подписями.
– Вот наш мандат.
– Так... Свидетели на месте? Социально-бесполезный на месте. Тройка в полном составе. Запись ведется, - отчетливо проговорил сидящий за столом.
И уже обращаясь Карлу:
– Согласны ли вы ответить на наши вопросы и сотрудничать с нами добровольно?
– Да я, собственно, ничего пока не понимаю...,- растерянно отвечал Карл.
– Какой еще комитет? Причем здесь я?
– Ну-у... Многие именно сегодня точно так же совершенно ничего не понимают. Но это вам, батенька, не девяносто второй год и не девяносто, чтоб его, третий, поэтому рассусоливать не будем. Или вы добровольно начинаете сотрудничать и отвечать на наши вопросы, или - собирайтесь, машина ожидает во дворе.
Карла пробил холодный пот. Он два дня не следил за новостями... Может... А что - может? А - всё может. У нас может быть и может статься совершенно все и в любое время. От переворота до революции, от репрессий до - силком всех в счастливое будущее. И пусть никто не уйдет...
– Можно еще раз посмотреть ваши полномочия?
– осторожно спросил он, стараясь выиграть хоть немного времени.
Хотя, в чем там выигрыш?
– Пожалуйста, - стоящий сзади опять развернул большой лист бумаги, украшенный двумя печатями, поднес к его лицу.
– Вот, смотрите, перечислен состав нашей тройки, наши полномочия, район действия. Все подписи и печати на месте.
– Комитет спасения?
– переспросил Карл, вспоминая историю и такие же слова.
– Комитет Социального Спасения, - строго, как учитель в школе, поправил сидящий за столом.
Он вытащил откуда-то из кармана футляр для очков, но достал оттуда пенсне в золотой оправе, нацепил его на нос, и почему-то стал очень похож на какого-то писателя из школьной хрестоматии.
– Хорошо, я готов отвечать на вопросы и, как там..., да, добровольно даю согласие на сотрудничество.
– Свидетели! Вам слышно?
– Да, да, - закивали от дверей соседи, с опаской поглядывая на него.
– Итак, вопрос первый: в какой государственной или муниципальной структуре вы работали в своей жизни?
– Э-э-э... Понимаете, так они же все были тогда государственными...
– Не все, далеко не все. Но перечислите для протокола и для свидетелей, у нас-то в деле все про вас записано.
– В армии служил. В музее работал. В школе...
– Армия?
– вопросительно поднял брови человек в пенсне.
– Нет, - ответил сидящий сбоку и до сих пор молчащий его коллега.
– Нет, по возрасту явно не подходит. Хотя, опыт есть, и мог бы пригодиться, наверное, но только не в строевых частях. Староват для армии.
– Что же, полковником его теперь сразу ставить?
– хохотнул стоящий сзади.
– Тройка пришла к мнению, что в армии вы бесполезны. Все согласны? Все.
– Музей..., - поскреб подбородок.
– Военно-исторический, да? Хм... Это патриотическое воспитание, и это - история. Это сейчас -- очень нужное дело. У нас есть заявки от музеев?
– Нет.
– Вычеркиваем. Что там со школой? Сколько лет?
– Два года, - ответил Карл.
– Кем?
– Директором, учителем истории. Там мужчин, да с дипломом - сразу в начальники.