Мирное время
Шрифт:
Йеннер уловила его панику, и заставила себя улыбнуться — спокойно и снисходительно. Если бы она попыталась ободрить, Вернер бы не поверил.
— Фелиз права, будьте мужиком, Орст, — она впервые позволила себе назвать его по имени. — Это меня не убьет. Бейте быстро и точно. Сюда, — она дотронулась пальцами до своего бока. — Это не так больно.
Он сжал зубы так, что на щеках заиграли желваки, посмотрел зло и угрюмо. Но, по крайней мере, страх немного отступил.
Когда нож вошел в бок, у Йеннер от боли потемнело
Кажется, она все-таки закричала.
Когда в глазах прояснилось, Йеннер тяжело оперлась на плети — ноги больше не держали — и заставила себя улыбнуться:
— Нормально.
Вернер смотрел на нее, и ему тоже было больно.
«Я обязательно извинюсь, — подумала Йеннер. — Все закончится, мы оба выживем, и я обязательно извинюсь перед вами».
Бок жгло словно огнем.
— Отлично, герой, — голос Фелиз доносился словно издалека. — А теперь проверни наконечник.
В этот раз Йеннер точно закричала.
Боль ввинчивалась в тело, отключала разум, но такая острая она не могла длиться вечно — затихала до невыносимой огненной пульсации.
Йеннер считала про себя.
Десять.
Девять.
Восемь.
Заставляла симбионт сохранять неподвижность.
Семь.
«Потерпи, — говорила она себе и ему. — Потерпи, мы отомстим. Мы разрежем эту разлагающуюся суку на куски. Нужно только пережить. Еще немного. Помоги мне пережить еще немного».
Ей казалось, что симбионт отзывался, что что-то менялось внутри, и она переставала думать «я и тварь». Оставалось только «мы».
Мы должны выжить.
Шесть.
Должны.
— Знаешь, ей не хватает надписи. Вырежи-ка на ней «сука», герой. На память.
Должны дышать.
Пять.
Ждать подходящий момент.
— Теперь проткни ей плечо. Интересно, она завизжит?
Боль Вернера, его страх, злость на собственное бессилие пропитывали воздух вокруг. Смешивались с запахом крови.
Йеннер молчала, пока могла молчать.
Четыре.
Ну же. Еще немного.
Молодец, девочка моя.
Боргес бы ею гордился.
Три.
«Мы выдержим. Никто не может развлекаться вечно. У Фелиз не так много времени».
Только это и помогало ей держать симбионт под контролем.
Два.
Это и то, что она действительно, по-настоящему не хотела убить Вернера.
Несколько раз плеть в его руках все-таки дернулась, оставила на ладонях глубокие порезы, но он, казалось, не замечал.
Один.
— Хватит, герой, — наконец сказала Фелиз. — Вот теперь можно и устроить дуэль.
Перед глазами у Йеннер все плыло, но симбионт не пострадал. А большего и не требовалось. Он справлялся с боем намного лучше нее. Она ему доверяла.
Наверное,
— Гори в аду, сука.
Наверное, Вернеру было бы проще, если бы он мог плакать. Но он не мог. Йеннер это чувствовала.
— Ну что? Начнем, сестренка?
Фелиз ударила в Вернера плетью, всерьез, в полную силу — собираясь убить одним ударом, но щит все-таки сработал. В последний момент возник перед острием наконечника и отбил атаку.
— Только ты и я, десятая, — кое-как выдавила Йеннер. Голос хрипел и не слушался. И бок, казалось, горел огнем.
Симбионт рвался напасть. Он отлично умел это делать.
Фелиз присвистнула:
— Крутой фокус, шестнадцатая. Удивила.
И дальше действительно остались только они.
Фелиз ударила первой, хлестнула головной плетью симбионта, оставляя длинные царапины на почти зеркальном покрытии смотровой платформы.
Йеннер увернулась и ударила в ответ, плети бросили ее тело вперед и вверх, развернули в воздухе.
Фелиз играючи ушла в сторону:
— Надо было больше тренироваться, сестренка.
Они кружили друг напротив друга, обмениваясь ударами и отскакивая в стороны. И боль постепенно уходила, сменялась электрическим, заряженным желанием симбионта — убить, достать Фелиз и разорвать ее на части.
Вымазаться в ее крови, ее боли и смерти.
Упоительно.
Йеннер была согласна. Тоже хотела убивать.
Нужно было только оказаться между ней и Вернером.
Чуть ближе. И еще ближе.
— Ты всерьез, сестренка? Ты все еще жмешься к своему герою?
Йеннер наконец-то смогла перехватить его плетью, обвила за талию — осторожно, чтобы не сработал щит, и позволила себе усмехнуться.
А ведь ближайшая бомба была совсем рядом. И попасть в нее было совсем просто.
— Эй, десятая.
Было приятно, так приятно видеть в глазах Фелиз понимание:
— Бум.
Йеннер прыгнула с платформы, увлекая за собой Вернера.
Платформа взорвалась.
От грохота заложило уши.
Симбионт пытался уцепиться хоть за что-нибудь в воздухе, чтобы замедлить падение, вокруг свистели обломки платформы, а Йеннер падала, прижимала Вернера к себе, и думала — переживет ли падение?
Потом плети уцепились за что-то, мышцы протестующе взвыли от боли, Йеннер показалось, что она услышала, как они рвутся — волокно за волокном, человеческие ткани и искусственная органика симбионта, а потом все закончилось.
И она потеряла сознание.
***
В себя ее привел звук рекламы.
«Ералаш — лучший вкус нашего времени. Попробуй настоящее».
Это казалось настолько глупым и нелепым, что Йеннер первые несколько секунд была абсолютно уверена, что спит.
Голос в рекламе был позитивным и доброжелательным, настолько, что казался искусственным.