Мирное время
Шрифт:
С Вернером всегда было так. Он мог крутиться вокруг, намеренно пытаться соблазнить, выставить себя в выгодном свете, а Йеннер всегда цепляли самые простые вещи.
Мелочи, которые Вернер даже не замечал: его манера сидеть, закинув руки на спинку дивана — небрежная и совершенно мужская, то, как он сцеплял и расцеплял пальцы в замок, если чувствовал себя неуверенно. То, как он мог забыть о чем угодно вокруг, копаясь в начинке механизмов. То, что он всегда умудрялся перемазаться во время работы — комбинезон,
Наверное, не следовало садиться так близко.
А Вернеру не следовало делать то, что он сделал потом — протянул руку и провел ладонью по головной плети. Почти до самого наконечника.
Йеннер почувствовала, как моментально пересохло во рту.
— Вернер, я не железная. Не делайте так.
— Я пытаюсь тебя соблазнить, если ты не поняла. Эй, — он наклонился ниже, сделал глубокий вдох. Его эмоции — возбуждение и решимость, опасливый интерес — заполняли воздух, проникали внутрь. — Можем попробовать.
Сердце билось внутри гулко и сильно, Йеннер ощущала каждый удар пульса:
— Вы…
— Только не надо трахаться со мной на «вы».
Он потянулся к вороту своей футболки, стянул ее через голову:
— Выебешь меня?
Йеннер проследила за движением ткани и сглотнула:
— Это просто нечестно.
— Я уже задолбался играть с тобой честно, — он наклонился еще ближе. — Давай. Пока я не струсил и не сбежал. Сейчас я точно хочу.
Йеннер притянула его к себе, уткнулась лбом в плечо. Тело Вернера казалось обжигающе горячим.
— У вас… у тебя последний шанс передумать.
— Нахер его.
Он потянулся к ней и поцеловал. Он целовался так, как привык — уверенно и жадно, вел в поцелуе, не умел иначе.
Ей хотелось его научить.
Йеннер положила руку ему на грудь, легко царапнула и повела ногтями вниз.
Ей казалось, что по коже проскакивают электрические разряды.
Вернер выдохнул в поцелуй, подался навстречу прикосновению, и Йеннер перехватила контроль.
Плети скользнули по спине Вернера, и он замер на секунду, а потом застонал.
Тихий низкий звук отдался внутри Йеннер, отозвался желанием услышать еще.
Услышать насколько Вернер может быть громким. Сыграть на его теле, как на музыкальном инструменте.
Чувства — возбуждение, жажда дотронуться — пропитывали воздух, и Йеннер жадно пила их, не в состоянии насытиться.
Больше не осталось никакой разницы между нею и симбионтом. Они хотели одного и того же.
Она хотела.
Сделать громче.
Когда Йеннер положила руку Вернеру между ног, сжала сквозь ткань, он с шумом втянул воздух, выгнулся — было так сладко ощущать движения его мышц плетьми. Такое сильное тело. Такое хрупкое.
Полностью в ее власти.
Вернер бездумно подался бедрами вперед, положил ладони
Йеннер подалась ему навстречу, плотнее обвила его плетьми, чуть сжала.
Глаза у Вернера были мутные, абсолютно шальные.
— Сними.
Он легко дернул платье.
Йеннер потянулась к застежке, едва заставляя пальцы не трястись — к счастью, ламианское платье, несмотря на то, как оно выглядело, действительно легко снималось.
Вернер смотрел не отрываясь, касался взглядом, а потом наклонился ниже и прихватил губами сосок. Аккуратно и мягко, втянул в рот.
Ощущение было приятным, невесомым и жгучим.
Йеннер выгнулась, подставляясь, позволяя себе наслаждаться простым физическим контактом. Просмаковать полностью.
Вернеру это понравилось — она чувствовала: и сильнее разгоревшееся алым возбуждение, и самодовольство, и жажду обладания.
Он провел губами выше, прижался ртом к шее — короткая боль подстегнула, усилила удовольствие — оставляя засос.
Йеннер подалась вперед, положила руки на пояс брюк.
Ей не хотелось играть. Ей хотелось большего. Всего.
Вернер понял без слов, сам потянулся к застежке, и Йеннер откинулась назад. Хотела увидеть все — рассмотреть до последней черточки.
Впитать и запомнить каждую секунду, каждую мелочь. Выпить их до дна.
Вернер с шумом втянул воздух, расстегнул пуговицы.
Йеннер смотрела на то, как он раздевается, и касалась себя плетьми так же как могла бы касаться его.
Показывая. Обещая.
Смотри.
Что я хочу с тобой сделать.
Вернер не отводил взгляда.
Он был как электричество, как жажда обладать и жажда быть ближе.
Удовольствие сворачивалось внутри в тугую пружину, сладко и почти невыносимо.
Иди сюда.
Иди ко мне.
Когда Вернер разделся полностью, Йеннер потянулась к нему плетьми, провела кончиками по коже — так приятно, так жарко: по груди, по рукам, по спине.
Я могу оплести тебя ими всего.
Вернер стоял не шевелясь, хотя она чувствовала, чего ему стоило сохранять неподвижность. И доверял.
Был абсолютно уверен внутренне, что Йеннер не причинит ему вреда.
«Это взаимно», — вспомнилось Йеннер.
Да, это действительно было взаимно. И, наверное, она зря боялась все сломать.
Она снова провела плетьми по плечам Вернера, спустилась ниже к запястьям, стянула за спиной.
Вернер зажмурился на секунду, сглотнул, когда понял, что да: это действительно будет так. Отчасти он не верил до конца, отчасти ему было страшновато. Но он хотел.
И любил.
От его чувств, от коктейля из страха, похоти, жажды и жара кружилась голова.