Миротворец 45?го калибра. Сборник
Шрифт:
– Когда я выиграю у тебя, дружище, – говорил Ключевский, похлопывая Распа по плечу, – тогда и наступит конец света.
Расп знал, что Ключевский шутит, но на всякий случай не проигрывал. Из суеверия. То ли дело ничья – Распу ничего не стоило невзначай зевнуть пешку-другую, и партнер всякий раз оставался доволен.
Расп вспомнил, как рвался тогда, сразу после катастрофы, в каюту Ключевского. Сминая переборки, круша кулачищами загромоздившее проходы оборудование. Каюты были в третьем отсеке, а Распа катастрофа застала в седьмом, на кухне, где и положено перед обедом находиться роботу-распорядителю. Расп знал, что Ключевский
Ключевского он не стал хоронить в конвертере, так же как Деф не понес туда Уокера. То, что осталось от Ключевского, было сейчас в запаянном вольфрамовом ящике на складе. Расп, когда посещал склад, иногда останавливался у ящика и проводил молча, понурившись, минуту-другую. Однако говорить с покойником ему бы и в голову не пришло, в конце концов, это походило бы на кощунство…
Высоченные, с гладкими, будто полированными стволами деревья, которые Расп для себя окрестил пальмами, росли километрах в пяти от места падения корабля. Здесь было их великое множество, целая пальмовая роща. Расп выбрал одно с краю, осторожно, чтобы не повредить ствол, зафиксировал на нем манипуляторы и потряс. Плоды, каждый размером с голову Распа, попадали на землю. Подобрав с полдюжины, он понес добычу к кораблю.
Крылатые, как всегда, прилетели под вечер. Расп насчитал около полусотни особей. Недовольный, ворчащий себе под нос Деф задействовал лазерный резак и один за другим раскроил плоды напополам.
– Делать тебе нечего, – бормотал Деф, наблюдая, как Расп кормит крылатых рыхлой пористой начинкой.
Расп был согласен. Делать ему и в самом деле было нечего. Кормить было одной из его основных функций, и не выполнять ее он не мог – так же как Деф не мог не совершать бессмысленный ежедневный обход. Объяснять этому дураку, впрочем, было нелепо, все равно ничего не поймет, так что Расп кормил крылатых, не обращая особого внимания на недовольное бурчание за спиной.
– Расп, – в который раз сказал Деф, когда гости, расправившись с плодами и вдоволь налетавшись по корабельным коридорам, наконец, убрались. – Ты бы посчитал шансы…
– Данных недостаточно, – заученно ответил Расп.
Шансы, что их найдут, он посчитал в первый же день, сразу после того, как корабль сел, а вернее сказать, свалился на эту планету. Количество нулей после десятичной точки было таково, что Распу пришлось задействовать запасной регистр – на экране встроенного монитора нули не помещались. Сообщать об этом Дефу, однако, было неразумно – кто знает, не наложит ли безмозглый чурбан на себя конечности, узнав, что шансов практически нет. С него станется. И уж лучше провести четыре тысячи с лишним лет в обществе, чем восемь с лишним – в одиночестве. Даже если общество, мягко говоря, не самое изысканное.
– Привет. – Деф заглянул в смотровое окошко, убедился, что никаких изменений в лице Уокера не произошло, и уселся, прислонившись к рефрижераторной установке спиной. – Это я, Дефендер.
Уокер, по обыкновению, не ответил.
– Ровно пятьдесят тысяч, – сообщил Деф. – Как тебе это?
Он немного подождал. По поводу такого круглого числа Уокер мог бы и сказать что-нибудь, даже будучи мертвым. Уокер, однако, говорить
– Ничего, – сказал он. – Я и не думал, что ты спросишь, какие такие пятьдесят тысяч. Я тебе сам скажу. Это количество записей в бортовом журнале. Значит, мы здесь уже пятьдесят тысяч дней. Знаешь, что я сегодня написал?
Уокер промолчал.
– Правильно, – кивнул Деф. – «Опасности не обнаружено». Да, еще кое-что. Крылатые обнаглели. Рассказать?
Деф нагнулся к смотровому окошку. Уокер остался невозмутим, но Дефа это не обескуражило.
– Вчера один огрел меня палкой. По черепу. Представляешь, Уокер?
Уокер не ответил, и Деф поднялся.
– Пойду, – сказал он. – До завтра, Уокер.
Расп продрался через лиановые заросли, миновал пальмовую рощу, вброд пересек разлившийся мутный ручей и углубился в редколесье. Здесь начиналась территория, на которой жили крылатые. За последний десяток лет их популяция заметно увеличилась. Гнездовья теперь были чуть ли не на каждом дереве, а на некоторых лепились к стволам и веткам по нескольку.
Расп остановился, и через минуту крылатые слетелись к нему, расселись на плечах, на черепе, один, самый шустрый, взгромоздился на нос.
– А я тебя узнал, чертяка, – добродушно проворчал Расп. – По сиреневому узору на крыле. Это ты вчера носился по коридорам с дубинкой, а? Лампочку едва не расколотил. Ты это прекращай, дружище, лампочек у нас дефицит. Самим же будет неприятно, если в коридорах станет темно.
Виновник никаких признаков раскаяния не обнаружил, почесал левое крыло правой конечностью и взлетел.
– Ну-ну, – сказал Расп. – Прощелыга.
Он, стараясь ступать осторожно, побродил по редколесью, нашел с полдюжины упавших гнездовий, прилепил их одно за другим к стволам. Понаблюдал за привычной суетой выкармливающих потомство мамаш и потопал обратно к кораблю.
У развороченного шлюза Расп обнаружил Дефа, деловито распиливающего пальмовый ствол лазерным резаком. Ствол был не первым: в отдалении красовались аккуратно сложенные в поленницу чурбаки.
– Что с тобой, мой недалекий друг? – обеспокоился Расп. – Откуда взялись эти деревья?
– Спилил. – Деф сложил новые чурбаки в колоду и потащил ее к поленнице.
– Могу я спросить зачем?
– Улей строю.
– Что? – изумился Расп. – Какой улей, позволь узнать? Для кого?
– Для этих, – Деф кивнул на лес. – Для крылатых.
Расп всплеснул манипуляторами.
– У тебя что, блоки окислились? – повысил он уровень звука в динамиках. – Они же не пчелы, сколько раз тебе повторять! Они вообще не вполне насекомые, скорее, нечто среднее между ними и птицами. С чего ты взял, что крылатые будут жить в улье? И вообще, даже если они будут в нем жить, зачем это нам?
Деф аккуратно сложил чурбаки в поленницу и привычно пожал плечами.
– Почему нет, – сказал он. – Может быть, им понравится.
– Сюда тащите, – распоряжался Деф, размахивая манипуляторами на манер ветряной мельницы. – Бестолочи.
Крылатые и в самом деле вели себя довольно бестолково. Если бы Деф мог уставать, он давно бы уже выдохся, по сотому разу пытаясь жестами объяснить, куда прилаживать стропила. Восемь крылатых битых полчаса выписывали в воздухе пируэты, но так и не могли попасть торцом доски в пазы.