Миры Айзека Азимова. Книга 1

Азимов Айзек

— Но зачем, Эндрю? Атомные элементы ведь гораздо лучше и удобнее.

— В некоторых отношениях — пожалуй. Но они бесчеловечны.

15

На это потребовалось время, но время у Эндрю было. Во всяком случае, он не хотел ничего делать, пока Пол мирно не скончался.

После смерти правнука Сэра Эндрю почувствовал себя менее огражденным от внешнего враждебного мира, но только еще решительнее продолжал двигаться по выбранному пути.

Хотя он не остался совсем уж один. Люди умирали, но фирма «Фейнголд и Чарни» продолжала жить, поскольку корпорации,

как и роботы, не умирают. Фирма получила указания и безразлично следовала им. Благодаря фонду и с помощью фирмы Эндрю оставался богатым. И в обмен на очень внушительный ежегодный гонорар «Фейнголд и Чарни» занялся юридическими аспектами использования новой камеры внутреннего сгорания.

Когда настало время посетить «Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн», Эндрю отправился туда один. Когда-то он побывал там с Сэром, а потом с Полом. В третий раз он отправился туда один, во всем похожий на человека.

«Ю. С. Роботс» претерпела большие перемены. Завод теперь помещался в огромной космической станции — так дело обстояло почти со всеми промышленными предприятиями. С ними Землю покинуло и множество роботов. Земля теперь превращалась в один гигантский парк, ее население стабилизировалось на цифре в один миллиард, причем примерно тридцать процентов его составляли роботы с независимым мозгом.

Научным руководителем фирмы был Элвин Магдеску — смуглый, темноволосый, с острой бородкой, обнаженный по пояс согласно моде, если не считать широкой ленты на груди. На Эндрю был глухой костюм по моде пятидесятилетней давности.

Магдеску сказал:

— Разумеется, я о вас знаю и очень рад с вами увидеться. Вы — самое знаменитое наше достижение, и очень жаль, что старик Смит-Робертсон был так сильно настроен против вас. Мы могли бы сделать с вами так много!

— Но и сейчас не поздно, — сказал Эндрю.

— Нет, не думаю. Это время уже позади. Более века роботы конструировались для Земли, но все меняется. Они возвращаются в космос, а те, кто остается на Земле, не будут снабжаться мозгом.

— Но ведь есть еще я. И я остаюсь на Земле.

— Верно. Но в вас как будто не так уж много осталось от робота. Что новое вам требуется?

— Стать еще меньше роботом. Раз уж я настолько органичен, то и энергию хочу получать из органического источника. У меня с собой чертежи и расчеты…

Магдеску не стал торопливо их пролистывать. Вернее, начал, но почти сразу же сосредоточенно в них углубился. Потом сказал:

— На редкость остроумное решение. Кто все это изобрел?

— Я, — ответил Эндрю.

Магдеску смерил его взглядом, а затем сказал:

— Это означает кардинальную переделку вашего тела, к тому же чисто экспериментальную, поскольку ничего похожего еще никогда не делалось. Я решительно против. Оставайтесь таким же, как сейчас.

Лицо Эндрю мало что выражало, но в его голосе ясно прозвучало нетерпение.

— Доктор Магдеску, вы упустили главное. У вас нет выбора: вы должны согласиться на мою просьбу. Если подобные приспособления могут быть встроены в мое тело, значит, они подходят и для людей. Тенденция продления человеческой жизни с помощью искусственных органов получает все большее развитие. А органов лучше тех, которые я создал и продолжаю создавать, нет. Я запатентовал их через посредство фирмы «Фейнголд и Чарни». Мы вполне можем организовать собственное предприятие и наладить выпуск таких искусственных частей человеческого тела, какие позволят впоследствии создавать людей со свойствами роботов. И ваша фирма может очень пострадать.

Если же вы прооперируете меня теперь же и обязуетесь делать то же в будущем при сходных обстоятельствах, вы получите разрешение пользоваться патентами, контролировать технологию и снабжение людей искусственными частями тела. Разумеется, разрешение это будет дано только после успешного завершения первой операции, когда пройдет достаточно времени, чтобы убедиться в ее успешности. — Эндрю практически не испытывал никакого воздействия Первого Закона, пока ставил такие жесткие условия человеку. Но, логически рассуждая, он научился приходить к выводу, что видимая жестокость в конечном счете оборачивается добротой.

Магдеску ошеломленно смотрел на него.

— Такое решение лежит вне моей компетенции. Решать должен совет директоров, а это потребует времени.

— Я могу подождать, — ответил Эндрю. — Но в разумных пределах.

Он с удовлетворением подумал, что даже Пол не сумел бы проделать все это лучше.

16

Ждать пришлось в разумных пределах, и операция прошла успешно. Магдеску сказал:

— Я был против операции, Эндрю, но совсем по иным причинам, чем вы, вероятно, думаете. Я бы ни секунды не возражал против этого эксперимента, проводись он на ком-нибудь еще. Но вашим позитронным мозгом я рисковать никак не хочу. Теперь, когда позитронные связи у вас взаимодействуют с искусственными нервными связями, спасти мозг, если что-то случится с телом, может оказаться затруднительно.

— Я полностью доверяю квалификации сотрудников «Ю. С. Роботс», — сказал Эндрю. — И теперь я могу есть.

— Запивая глоточком оливкового масла. Это потребует периодической очистки камеры внутреннего сгорания, как мы вам уже объяснили. Не слишком, боюсь, приятная необходимость.

— Пожалуй, так, если бы я не продолжал работать в том же направлении. Самоочищение вполне возможно. Собственно говоря, я занимаюсь приспособлением для выделения несгораемых фракций твердой пищи — неудобоваримой, так сказать.

— Но тогда вам понадобится задний проход.

— Его эквивалент.

— И что еще, Эндрю?

— Все остальное.

— И половые органы?

— В той мере, в какой они отвечают моему плану. Мое тело — холст, на котором я намерен нарисовать…

Магдеску подождал конца фразы, но Эндрю молчал, и он договорил сам:

— Человека?

— Там увидим, — ответил Эндрю.

— Жалкая цель, Эндрю, — сказал Магдеску. — Вы лучше, чем человек. И с тех пор, как предпочли органику, только портите себя.

— Мой мозг не пострадал.

— Да. Не стану отрицать. Однако, Эндрю, революционный сдвиг в применении искусственных органов, ставший возможным благодаря вашим патентам, неразрывно связан с вашей фамилией. Вас признали изобретателем и почитают — такого, каков вы есть. Так для чего же и дальше играть со своим телом?

Эндрю промолчал.

А в почете недостатка не было. Он дал согласие стать членом нескольких ученых обществ, включая и общество, посвятившее себя развитию новой созданной им науки — той, которую он назвал робобиологией, только теперь ее называли протезологией — наукой об органических протезах.