Миры Империума
Шрифт:
Нет брака — только случайные связи. Одна сплошная драка из-за награбленного. Даже при таком изобилии богатств люди прежде всего дерутся из-за трех вещей: золота, алкоголя и женщин. Я думал, когда наконец опустеют разоренные склады спиртного, все почувствуют тягу к восстановлению разрушенного — но напрасно. Только с помощью военной силы удается держать этих головорезов в узде. Признаюсь, я уже потерял надежду. Разложение царит всюду, даже в моем доме, среди моих ближайших советников. Все разговоры только о вооружении, экспедиционных силах, власти, возобновлении войны против жалких остатков, уцелевших вокруг нашего островка порядка. Бессмысленная война за господство над вымирающими народами. Они хотят растратить наши скудные ресурсы на подавление тусклых очагов, возможно еще сохранивших хоть что-то из накопленного человечеством культурного наследия, если те не склоняются перед нашим владычеством.
Он посмотрел на меня, что называется, «горящим взглядом» и добавил:
— Теперь моя надежда возрождается. Вместе с братом я добьюсь победы.
Я размышлял над его словами. Империум дал мне неограниченные полномочия. Пора ими воспользоваться.
— Полагаю, худшее уже позади. Мое правительство обладает большими ресурсами. Можете обращаться к нам за всем необходимым: людьми, продовольствием, снаряжением. Взамен мы просим только одного — дружбы и честности.
Баярд откинулся в кресле и прикрыл глаза.
— Долгая ночь заканчивается,— молвил он.
Оставалось еще множество вопросов, но я твердо убедился, что мне, как и Имперскому правительству, Баярда представили в искаженном свете. Интересно, как и почему Имперская разведка допустила такой промах? По словам Бейла, здесь работала команда из его лучших людей, отсылавших ему полученную информацию.
Никуда не делась и проблема моего возвращения в мир Империума. О челноках Максони — Кочини Баярд не упоминал. Если проанализировать все им сказанное, можно сделать вывод, что их и вовсе не существует. Но он мог и утаить от меня кое-что, несмотря на кажущуюся искренность.
Он открыл глаза.
— Ладно, довольно о грустном. Думаю, нам с вами есть что отпраздновать. Как бы вы отнеслись к небольшому импровизированному банкету по такому случаю?
— Люблю поесть среди ночи,— ответил я,— особенно если пропустил ужин.
— Вы настоящий Баярд,— заметил он, протянул руку к стоявшему рядом столу и нажал кнопку. Затем снова откинулся в кресле и поставил ладони домиком, соединив кончики пальцев.— Итак, займемся меню.— Он сжал губы и задумался,— Что-нибудь соответствующее событию.
— И с бутылочкой вина, если можно,— добавил я. Сейчас я почувствовал себя свободнее. Диктатор Баярд мне нравился, хотя у меня еще имелись причины для сомнений.
— Ну конечно, брат,— с улыбкой ответил он.— Думаю, сумею предложить вам кое-что подходящее.— Он чуть смутился.— Могу я обращаться к вам по имени? Не вижу нужды сохранять этот официальный тон между нами.
Настала моя очередь смутиться.
— Меня тоже зовут Бриан,— сказал я, слегка запнувшись.— Так что мы оба Брианы,— добавил я и улыбнулся.
Он рассмеялся.
— Чудесно. Позвольте мне взять на себя смелость выбрать меню для ужина. Заодно посмотрим, похожи ли наши вкусы в той же мере, как и мы сами.
— Прекрасно,— согласился я.
В дверь постучали. Бриан ответил, и вошел невысокий мужчина лет пятидесяти с кислым выражением лица. Увидев меня, он вздрогнул, но затем принял прежний непроницаемый вид. Он прошел к креслу диктатора, стал навытяжку и произнес:
— Я явился, как только смог, майор.
— Ладно, ладно, Люк, ничего. Мы с братом хотим есть. Это голод особого рода, и я хочу, чтобы ты, Люк, позаботился о самом изысканном ужине.
Люк краем глаза взглянул на меня.
— Я заметил, что мсье отчасти напоминает майора,— молвил он.
— Поразительное сходство. Итак.— Бриан уставился в потолок.— Мы начнем с самой сухой мадеры, думаю, «Серсиаль» тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Потом мы подстегнем наш аппетит уитстейблскими устрицами [15] с белым бургундским. Шабли «Водесир». Думаю, еще осталось двадцать девятого года.
Я подался вперед. Это и в самом деле было нечто особенное. Мне приходилось пробовать уитстейблских устриц, но о таких редких винах я знал только понаслышке.
15
Уитстейбл — рыболовецкий порт на побережье Кента (Англия).
— Суп консоме дубль с белыми грибами, затем сюпрем из щуки со сливочным маслом и для утоления жажды — красного бургундского, «Романе-Конти» девятьсот четвертого года.— Бриан озадаченно уставился в дальний угол комнаты.— Далее кнели из телятины по-бенедиктински с бордо «Шато Лафит-Ротшильд» тысяча восемьсот девяностого. Потом, пожалуй, пойдет шотландская куропатка на канапе, а за ней порей, жаренный в панировке для пикантности. Затем полбутылочки «Ле Кротон» тридцать третьего года с чем-нибудь на закуску: брие де Мо, стильтон, рокфор тоже подойдет. Портвейн с осадком тысяча восемьсот семьдесят первого года поможет избавиться от привкуса сыра перед кофе с бренди: «Резерв» тысяча восемьсот пятьдесят пятого, Люк. По такому поводу не жалко.
Он повернулся ко мне:
— Среди сокровищ, которые мне удалось спасти от бессмысленного уничтожения, оказались и остатки мировых запасов ценных вин. Поразительно, но солдаты обычно громили винные погреба, не обнаружив там ничего покрепче. Я сберег, что смог.
Под впечатлением от услышанного я воскликнул:
— Какие годы! Баснословно!
— Трагедия в том, что нет вин недавних лет,— сказал Баярд.— Последний урожай винограда — тысяча девятьсот тридцать четвертого года, и всего несколько бочек. Виноградники Франции погибли. Здесь я делаю, что возможно, с несколькими сортами, но сегодня люди этим не интересуются.
Люк бесшумно удалился. Если он умудрился все запомнить, то как официанту ему не было цены, подумалось мне.
— Люк со мной уже много лет,— продолжал Баярд.— Он верный друг. Наверное, вы обратили внимание, что он назвал меня майором. Это мой последний официальный чин в армии французского правительства в изгнании, еще до катастрофы. Позже, когда мы поняли, что предоставлены сами себе, те из нашего полка, кто выжил в битве при Гибралтаре, избрали меня полковником. А затем, когда я разобрался, чем предстоит заняться, и взял на себя бремя восстановления, мои сторонники присвоили мне прочие титулы. Признаюсь, парочкой я наградил себя и сам, руководствуясь соображениями психологического воздействия. Но для Люка я всегда оставался майором. Сам он служил младшим офицером, старшим сержантом моего полка.