Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя
Шрифт:
— Нет-нет. Успокойтесь. Вы же знаете, что наш корабль не приспособлен для их ношения. И наши приказы не предусматривают необратимую порчу недвижимого имущества Его Величества. Наши подарки будут увесистыми, но чистыми, и разрядятся высоко, в основном в форме излучения. Взрывная волна не очень-то помогает против негаполей. Мы подпустим дыма в центр города, а окраины, как докладывает разведка, там возгораемые.
— Сэр, я не хочу докучать вам, но с какой целью мы это делаем?
— Готовится десант. Поэтому планета некоторое время будет под обстрелом. Этот город, Кентаври, у них главный космопорт и промышленный центр.
На лбу у Оцуми выступил пот.
— Но женщины, дети…
— Если противник хоть что-то соображает, он давно уже эвакуировал весь балласт, — отрезал Мунтяну. — Да мне, впрочем, наплевать. В прошлый раз я потерял здесь брата. Если вы уже выплакались, перейдем к делу.
Куэнна медленно летела над каналом Жизнецвета. Настала ночь — ясная, какие редко выдаются в слякотную зиму Дельты. Город к тому же был затемнен, и на небе виднелись звезды. Они пугали Куэнну. Так много холодных, злых огоньков. Да еще говорят, будто это не просто огоньки. Это солнца. Оттуда пришла война, которая все перевернула.
Сначала все шло хорошо — тут бывало много ифриан с тугими кошельками, и она часто забывалась с мужчинами, не сознавая ничего, кроме своего влечения к ним; а в промежутках ей хватало на выпивку и наркотики, которые помогали оставаться веселой — в особенности на вечеринках. Она слыхала, что вечеринки придумали люди. (Кто это сказал? Она попыталась вспомнить его лицо, тело. Может, и вспомнила бы, если бы не все эти голоса, музыка и веселящий дым.) Хорошая выдумка. И война, казалось бы, тоже. Сплошная любовь, сплошной смех, потом спишь, а если просыпаешься с дурным вкусом во рту и ломотой в голове, пара таблеток мигом поставит тебя на ноги. А потом все испортилось. Не стало больше флотских. Гнездо опустело — ночь за ночью, и никого, хоть вой под ту музыку, которую там крутят. Люди тоже почти все уехали, а те, что остались — она бы и против человеческой компании не возражала, — сидят под землей. Тихие черные ночи, беспросветное одиночество днем, и деньги вышли — еле хватает на еду, не говоря уж о бутылке или колесах, чтобы отогнать дурные сны.
Хлоп-хлоп крыльями. Должен найтись кто-нибудь такой же одинокий, раз бои возобновились. «Я тоже одинока, — звала она. — Кто бы ты ни был, я люблю тебя». Ее голос звучал слишком громко в неподвижном теплом воздухе, над грязными водами и мертвыми мостовыми, среди темных стен, под жуткими звездами.
— Водан? — позвала она чуть тише. Она запомнила его лучше всех, почти как тех первых, что были с ней столько лет назад, что и считать не хотелось. Он был славный и скучал по своей девушке — будто та общипанная дурочка его стоила. Да нет, ты глупа, Куэнна. Звезды съели его, Водана.
Она вскинула хохолок. И у нее есть своя честь. Она не боится полуночных улиц. Скоро рассветет, и можно будет без боязни лечь спать.
Солнце взошло внезапно.
Куэнна видела, как оно заполнило все небо — и тут же опять настала ночь, потому что глаза у летуньи вытекли. Она не знала об этом — на ней горели перья. Ее вопль потонул в грохоте — это супербыстрые молекулы воздуха проникли за негаполя, и она уже ничего не сознавала, когда у нее лопнули барабанные перепонки и сосуды. Охваченная болью, она бросилась в канал, промахнулась и рухнула прямо на пылающий дом. Особой разницы не было —
Удар по Кентаври, помимо морального эффекта и подавления военного потенциала, должен отвлечь большое количество авалонских сил на спасательные работы. Время операции было хорошо рассчитано. Всего три часа спустя в оборонном поясе образовалась щель, и в нее прошла первая волна десанта.
Рошфор шел в первом отряде. Он не успел натаскать свой наспех подобранный экипаж, но ребята оказались способными, и «Метеор» выполнил свою работу с вдохновением, которого Рошфор не находил в себе. Они прикрывали неповоротливые: орудийные корабли, пока те не ушли ниже опасного потолка. И сбили пару вражеских снарядов. Хотя космический флот не рассчитан на действия в атмосфере, торпедоносец обладал удовлетворительной маневренностью, достаточной огневой мощью, а управляющие им головы были и вовсе выше среднего. Простые роботизированные машины не могли его одолеть.
Проводив своих подопечных за безопасный предел, Рошфор повел свой катер, согласно заданию, на самый источник снарядов. Он находился за горами, в ярко-зеленом устье реки. Терранские катера, пикируя на базу один за другим, послали лучи и торпеды в ее негаполя и бункера, стали на хвосты, унеслись в стратосферу, развернулись и вернулись на второй заход. Третьего уже не понадобилось. Среди скал, разрушенных сверхзвуковым хлопком, зияли воронки. Рошфору хотелось бы забыть, каким красивым этот каньон был еще недавно.
Вернувшись на Скорпелуну, он увидел, что весь конвой уже высадился. Из транспортов потоком шли десантники и механики, из грузовых судов — машины. В небе кишели патрульные заградители. Последующие несколько дней были весьма суматошными. Под кипучей деятельностью скрывалась истерия. Кто мог знать, чем располагает враг?
Однако ничего не произошло. Собрали и включили экранные генераторы. Поставили оборонные лазеры и ракетные установки. Воздвигли ангары для техники, бараки для людей. Противник так и не атаковал.
Воздушная разведка и космические приборы обнаружения сообщали о значительной активности неприятеля на других континентах и на островах. Что-то, безусловно, готовилось, но немедленной угрозы не было.
Открылась вторая брешь, и в нее хлынула вторая волна, не встретившая никакого сопротивления. Скорпелунский плацдарм разрастался, как чернильное пятно.
Кахаль, цель которого теперь стала явной, продолжал уничтожать космические крепости, умножая щели в обороне. Проделав их достаточно, он отвел основные силы немного назад, и оттуда на планету стали поступать войска и техника.
Последние авалонские корабли порой совершали налеты на имперский флот, рыскали вокруг — волки, слишком истощенные, чтобы представлять собой угрозу. Серьезно ими не занимались. Главное было — не нарушать негласного перемирия. Поэтому Империя, не предпринимая больше никаких наступательных действий, окапывалась на планете, закрепляя свою победу, чтобы база могла не только защитить себя, но и занести кулак над всем Авалоном.
Являясь протеже самого адмирала, Филипп Рошфор, недавно произведенный в старшие лейтенанты, получил, согласно своей просьбе, постоянное назначение на планету. Поскольку космические торпедоносцы больше не требовались, он стал патрулировать в воздухе на двухместном скиммере — знаменитых грависанях.