Миры Пола Андерсона. Т. 6. Мир без звёзд...
Шрифт:
Некоторое время Кемаль висел в воздухе рядом с контрольной панелью, испытывая ощущения, словно при бесконечном падении (так действовала на него невесомость), оглушенный воем сирен и почти ослепленный дьявольским пульсирующим огнем аварийных ламп. Он должен немедленно остановить этот кошмар!
Защитные перегородки закрылись за ним, и система вентиляции прекратила постоянное гудение. Автоматика системы безопасности не позволила распространяться отравленному воздуху по всему кораблю. Она, по крайней мере, еще функционировала. Но о человеке она не могла позаботиться, и радиация продолжала проникать
Он сжал зубы и взялся за работу. Ручное аварийное управление оказалось исправным. Он включил свой интерком и сказал:
— Гуммус-Луджиль — капитанскому мостику. Я собираюсь вывести радиоактивные газы в космос. Это означает, что кожух корабля будет оставаться раскаленным в течение нескольких часов. Кто-нибудь находится снаружи?
— Нет. — Голос диспетчера звучал испуганно. — Мы все собрались у люков спасательной шлюпки. Может быть, нам стоит немедленно покинуть корабль и позволить ему сгореть?
— И превратить в груду металлолома механизм стоимостью в миллиард долларов? Нет, спасибо за совет! Стойте там, где стоите, и с вами ничего не случится.
Кемаль презрительно усмехнулся и, уперевшись ногами в пол, начал поворачивать колесо управления аварийных люков.
К счастью, вспомогательные устройства были механическими и гидравлическими, и теперь, когда вся электроника вышла из строя, стоило поблагодарить их создателей. Кемаль напряг все мускулы, пытаясь справиться с тугим колесом. Где-то на корме корабля открылся ряд люков, и потоки раскаленных газов вырвались во тьму, затем все разом погасло.
Постепенно сигнальные огни изменили цвет с красного на желтый, и сирена приглушила вой. Уровень радиации в машинном отделении начал спадать. Кемаль с облегчением подумал, что не успел получить опасной дозы радиации. Но доктора скорее всего отстранят его на несколько месяцев от работы.
Он вышел в соседний отсек через специальный люк, сбросил там одежду и отдал ее роботу-стюарду. В следующем отсеке находились три дезинфицирующие кабины. Прошло не менее получаса, пока счетчик Гейгера успокоился, — это означало, что Кемаль может появиться среди других людей. Другой робот-стюард протянул ему чистый комбинезон, и Кемаль направился на капитанский мостик.
Когда он вошел в отсек управления, диспетчер вздрогнул.
— Не трусь, приятель, я знаю, что немного радиоактивен, — с иронией сказал Кемаль. — Ты хочешь, чтобы я отныне ходил с колокольчиком в руках, звонил в него и стонал: «Заразен, заразен!» Не дождешься. А теперь я хочу связаться с Землей.
— Э-э… да-да, конечно. — Диспетчер выплыл из кресла и приблизился к панели управления передатчиком. — Кого вызвать?
— Главный офис института Лагранжа.
— Что… что неисправно? Ты выяснил?
— Конечно. Такая авария не могла произойти случайно. К счастью, среди экипажа нашелся один человек, у которого в голове оказался мозг, а не устрица — иначе корабль был бы покинут, а конвертер разрушен.
— Ты хочешь сказать…
Кемаль поднял руку и написал указательным пальцем в воздухе семь букв: С,А,Б,О,Т,А,Ж.
— Саботаж, — пояснил он. — Я хочу отыскать этого ублюдка, а затем повесить на его же собственных кишках.
Глава 2
Когда зазвучал звонок интеркома, Джон Лоренцен смотрел в окно отеля. Он находился на пятьдесят восьмом этаже, и спуск на скоростном лифте вызывал у него ощущение легкого головокружения. На Луне не было таких небоскребов.
Под ним, над ним, вокруг него простирался город, подобный каменным джунглям. Он перебрасывал гибкие мостики с одной стройной башни на другую, переливался яркими огнями и уходил за горизонт. Белая, золотая, красная и синяя иллюминация не была сплошной: то тут, то там были разбросаны темные пятна парков, расцвеченные фонтанами огней. Кито простирался на много километров и, казалось, никогда не спал.
Приближалась полночь — время, когда с соседнего космодрома должны были стартовать множество космолетов. Лоренцен хотел полюбоваться этим фантастическим зрелищем, знаменитым на всю Солнечную систему. Он выложил двойную плату за комнату, выходящую окнами в сторону космопорта, и испытывал некоторые угрызения совести — ведь платить по счету придется институту Лагранжа. И все же Лоренцен пошел на это: он никогда не видел ничего подобного. Детство он провел на заброшенной ферме на Аляске. Потом последовали годы унылой зубрежки в колледже — бедному студенту приходилось жить на стипендию филантропического общества. Затем он проскучал два года в Лунной обсерватории. Лоренцен не жаловался, но ему в жизни явно недоставало эффектных зрелищ. Теперь, перед тем как отправиться в межзвездную тьму за пределами Солнечной системы, он захотел полюбоваться ночной панорамой космопорта в Кито. Возможно, другого случая сделать это у него больше не будет…
Мягко зазвенел интерком. Лоренцен вздрогнул и тут же устыдился своей излишней нервозности. Ему решительно нечего было опасаться, и тем не менее ладони повлажнели от пота.
Он подошел к столу и нажал кнопку включения интеркома.
На экране появилось лицо незнакомого мужчины — полное, бритое, курносое. У него были пепельные волосы и крепкая шея борца. Незнакомец говорил на североамериканском диалекте английского:
— Доктор Лоренцен?
— С кем имею честь говорить?
В Лунаполисе все знали друг друга, а поездки в другие лунные города — Лейпорт и Гайдад-Либр — были нечастыми. Здесь же, на Земле, Лоренцен никак не мог привыкнуть к столпотворению множества незнакомых людей. Еще сложнее было вновь привыкнуть к земной гравитации, к постоянно меняющейся погоде, к разреженному прохладному воздуху Эквадора. Порой он чувствовал себя совершенно потерянным в этом огромном мире.
— Эвери. Эдвард Эвери. Я состою на правительственной службе и одновременно работаю в институте Лагранжа. Если хотите, я — нечто вроде посредника между правительством и вашими коллегами-учеными. В будущей космической экспедиции я буду принимать участие как психолог. Надеюсь, я не поднял вас с постели?
— Нет, на Луне я привык работать по ночам.
— В Кито это также принято — можете мне поверить, — улыбнулся Эвери. — Не можем ли мы встретиться?
— Да, конечно… сейчас?
— Лучше сейчас, если вы не заняты. Мы можем где-нибудь посидеть, немного выпить и поговорить. Мне хочется встретиться, пока вы в Кито.