Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды
Шрифт:
Сначала он обернулся к толпе.
— Позвольте мне поговорить с этими джентльменами, — сказал он странным чарующим голосом. — Поговорить с позиций любви, а не ненависти — и тогда, возможно, правое дело восторжествует. Кто не познал любви, тот не познал Бога, ибо Бог есть любовь.
— Аминь!.. — прокатилось по толпе.
После этого маленький человечек повернулся к нам — и я вдруг понял, что он и в самом деле верит тому, что говорит. Но святая цитата не прогнала неприятного ощущения. К тому же наш Враг слишком хорошо умеет проникать в доверчивые души… и все-таки моя неприязнь к священнику поубавилась.
Он улыбнулся и смешно
— Добрый вечер, — сказал он. — Я — посвященный пятого класса, Мармиадон, к вашим услугам.
— Это… э-э… ваше духовное имя? — спросил Барни.
— Ну, разумеется. Старое имя — первое, что следует отбросить, подходя к Великим Вратам. Но я не боюсь злых чар, если вы это имеете в виду, сэр.
— Нет, я не о том. — Барни представил нас, хотя это явно было ненужной условностью, ведь здесь и так все знали, кто мы такие. — Мы надеемся, что нам удастся утрясти этот небольшой конфликт.
Мармиадон просиял:
— Прекрасно! Замечательно! Я не являюсь официальным представителем, как вы понимаете. К демонстрации призывал Комитет национальной справедливости. Но я буду счастлив послужить в качестве посредника.
— Беда в том, — сказал Барни, — что мы не можем удовлетворить основные ваши требования. Мы, конечно, ничего не имеем против мира во всем мире и глобального разоружения, сами понимаете; но это работа для дипломатов, мы тут ни при чем. И точно так же лишь президент и Конгресс могут решить, нужно ли выводить наши войска из некоторых стран, а деньги потратить на социальное благосостояние собственного народа. И амнистией для мятежников занимаемся не мы, а правительства штатов. И мы не можем ввести в школах курс гностической философии и истории. Что же касается выравнивания доходов, постепенной ликвидации материализма, лицемерия и несправедливости… ну, тут нужна по меньшей мере поправка к Конституции.
— Однако вы можете использовать ваше отнюдь не малое влияние, чтобы приблизить все эти события, — сказал Мармиадон. — Например, можете пожертвовать кое-что комитету образования — и добиться, чтобы другие тоже внесли туда деньги. Вы можете настоять на выдвижении достойных кандидатов и помочь в финансировании избирательной кампании. Вы можете позволить нашим проповедникам выступать на территории кампании. Вы можете прекратить дела с теми торговцами, которые не следуют нашим идеям. — Он вознес вверх руки. — И такими деяниями, дети мои, вы можете помочь собственному спасению и избежать вечного проклятия!
— Ну, возможно; хотя пастор Карлслунд из лютеранской церкви, пожалуй, даст мне другие наставления, — сказал Барни. — В любом случае ваш список слишком велик, за один день такое не делается.
— Допускаю, допускаю. — Мармиадон горел возбуждением. — Но шаг за шагом мы приблизимся к цели. «Когда вы видите свет — поверьте в него, и вы станете детьми света!» Сегодняшнее обсуждение — лишь начало!
— Но, к сожалению, — сказал Барни, — вы хотите, чтобы мы разорвали уже подписанные контракты. Вы хотите, чтобы мы нарушили свое слово и подвели людей, которые нам доверяют.
Мармиадон увял. Потом, выпрямившись во весь свой небольшой рост, твердо взглянул на нас и заявил:
— Стоящие перед вами солдаты Святого Духа требуют, чтобы вы прекратили производство оружия для армии, зарубежных угнетателей и для полиции — врага свободы. Сейчас мы хотим только этого — ни больше ни меньше. И это обсуждению не подлежит.
— Понимаю. Другого я и не ожидал, —
Те, что стояли рядом с нами, обернулись назад и зашипели, призывая к молчанию, — и шипение прокатилось по толпе, а я ощутил, как снова возросло напряжение.
— Если вы намерены применить насилие к тем, кто пришел, чтобы убедить вас, — заявил Мармиадон, — они либо вынуждены будут обратиться к закону, либо получат последнее доказательство того, что закон служит деньгам… а они есть творение Сатаны.
— Ох, нет, нет! — сказал Барни. — Мы совсем не злодеи, верите вы нам или нет. Но вы злоупотребляете нашим терпением. Вы вмешиваетесь в нашу работу, вы создаете у нас нехватку рабочих рук, вы мешаете нам закончить заказ в срок. И мы просто обязаны приложить все усилия, чтобы выполнить свои обязательства по контракту. Нам необходимо провести некий эксперимент. Не исключено, что вы при этом подвергнетесь опасности. И ради вас самих прошу — уйдите с нашей территории.
Мармиадон рассерженно вскинул голову:
— Если вы думаете, что сможете нас выгнать с помощью смертельно опасных чар…
— Ничего подобного! Я вам могу точно сказать, что мы собираемся делать. Мы сейчас как раз обдумываем новый метод транспортировки жидких грузов. Но мы не можем продолжить работу, пока не наладим как следует контроль за безопасностью. Если наша система не сработает, те, кто не защищен, могут пострадать. — Барни повысил голос, хотя мы знали, что несколько полицейских офицеров давно уже настроили совиные уши и не пропускают ни слова. — Я вам приказываю, я вас предупреждаю, я вас умоляю — перестаньте безобразничать и уйдите с территории, принадлежащей компании. У вас в распоряжении полчаса.
Мы попятились и нырнули в дверь, прежде чем снаружи разразился вой. Нам вслед понеслись ругательства, проклятия, насмешки, непристойности… но мы не стали их слушать, а просто ушли в центральную алхимическую лабораторию.
Дюжина ученых, техников и служащих, выбранных Барни среди добровольцев, уже собрались там. Они курили, варили кофе на газовых горелках, негромко переговаривались. Когда мы вошли, нас встретили бодрыми восклицаниями. Вся группа наблюдала за переговорами с помощью коротковолнового хрустального шара. Я отыскал Айка Абрамса. Еще со времени войны я знал его как отличного парня и помог найти работу здесь.
— Все готово? — спросил я.
Он энергично кивнул:
— По мне, капитан, так лучше не бывает. Зачем так долго ждать?
Я внимательно посмотрел на него:
— Тебе не слишком нравятся те типы, верно?
Он огрызнулся — словно плюнул:
— А вам бы они понравились, будь вы на моем месте?
«И на твоем месте, — подумал я, — и на чьем-либо еще… но в особенности, конечно, — на месте Айка».
Будучи рационалистом, я всегда питал отвращение к иррациональному, лежащему в основе гностицизма. А будь я набожным христианином, у меня был бы другой счет к церкви иоаннитов: ведь она вообразила себя наследницей всех церквей и отрицала за ними право на дальнейшее существование. Хуже того, их тайное учение, похоже, утверждало, что милости Божией будет лишено едва ли не все человечество… И рационалисты, и верующие могли в равной степени возмущаться тем, как иоанниты исказили Евангелие от Иоанна — едва ли не самую прекрасную и загадочную книгу Священного Писания.