Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

Оказалось, что, несмотря на многочисленные усовершенствова­ния, несмотря на репетиции, это плавсредство, переделанное из фургона, было весьма утлым и неуклюжим. Впрочем, иначе и быть не могло. Дэнни слишком хорошо разбирался в парусных судах, чтобы представить себе такую возможность — он спускает в воды озера Олимп нечто, сляпанное кое-как из совершенно неподходя­щих материалов. Парусное вооружение было сплошным издева­тельством над аэродинамикой, корпус — непрочный, плохо сба­лансированный и перегруженный; вместо настоящего киля просто шверцы. Ко всему этому добавлялось еще сопротивление, которое оказывали торчащие колеса.

Но туг вам не Верхняя Америка. И человек, который автомати­чески решал, что здешние воды слишком опасны для аэрокара и моторки, не мог, разумеется, и предположить, что сундук под пару­сом, построенный без помощи техники, может обладать качества­ми, соответствующими местным условиям, отличным от условий на плоскогорьях.

Здесь воздушные массы перемещаются медленно, хотя и обла­дают большой силой инерции, так что им трудно прийти в быстрое движение, образуя шквалы или ветры, дующие порывами. Здесь прилив, достигнув наибольшей высоты, поднимает корпус плоско­донки и проносит ее над рифами и мелями, за исключением тех, что торчат над водой. А при нынешнем периоде обращения Ракша вокруг Рустама спад воды будет происходить медленно и постепен­но. Устойчивость водных и воздушных течений как раз и была тем, что нужно.

Конечно, опасностей хватало! Хоть стихийные силы, контроли­рующие движение, и помогали Дэнни, было необходимо и умение, чтобы провести лодку мимо рифов, не дать ей попасть в мертвую зыбь, обойти те опасные участки, о которых его предупредит паря­щий в высоте напарник.

Небо было не свинцовое, оно светилось серебром. Маленькие случайные облака, поймав свет полускрытого солнца, вспыхивали блеском стали с фиолетовым отливом внизу. Суша, остававшаяся

за кормой, поражала многоцветным праздником жизни. Над лесом кружилось невероятное множество птиц, звучали клики перелет­ных стай, вспугнутых барабанным грохотом прибоя на рифах. Дул ветер, насыщенный запахом соли и ощущением мощи. Он то по­свистывал, то баЮкал, то, как бы резвясь, целовал вашу кожу. И плавание превращалось в веселый танец со всем миром в качест­ве партнера.

А вот и рифовый барьер. Накаты волн ослепительно сверкали белой пеной. Рев прибоя сотрясал тело до мозга костей.

— Бери вправо! — вопил голос 0‘Малли из динамика. — Ты собьешься с фарватера, бери вправо!

Правый галс! Дэнни усмехнулся и положил руль к ветру. Он и сам отлично видел фарватер впереди — чистый и зовущий. Хорошо иметь в воздухе впередсмотрящего, но в этих местах в нем не было такой уж необходимости. И в этих местах хозяин он — Дэнни!

Он прошел полосу рифов и оказался в заливе Ардашир. Отсюда дорога вела в океан Урании, а далее — в открытый мир. Волнение было не очень сильным. Судно переваливалось с одной волны на другую. Его движения повторял и аэробус, который 0‘Малли поса­дил на воду на поплавках. Теперь им предстоял один из самых сложных этапов их операции — лечь в дрейф бок о бок и заняться перегрузкой. Дэнни подал условленный сигнал.

Когда оба «судна» были соединены, 0‘Малли высунулся из сво­его грузового отсека и восторженно прокричал:

— Мы добились своего! — И тут же с не меньшей радостью поправился: — Извини! Ты сделал это!

— Мы оба сделали это, Джек! — ответил Дэнни. — А теперь, давай, я сначала передам тебе приборы. Знаешь, нам чертовски трудно придется с мотором. Можем и потерять его.

— Ничего, перебьемся. Если цепи крепки, эта лебедка потянет и втрое большую тяжесть. Но, разумеется, сначала займемся на­укой, она полегче.

Дэнни уперся ногами в ограждение и начал передавать ящики. 0‘Малли принимать их было жутко неудобно. Тем не менее пере­грузку кончили благополучно. 0‘Малли крикнул, покрывая шум волн и ветра:

— Какая жалость, что нам приходится бросить туг это порази­тельное судно!

Дэнни оглядел дело рук своих, потом перевел взгляд на сушу и тихо ответил:

— Ничего! Мы еще вернемся за ним.

ТАКОВЫ ЖЕНЩИНЫ

После трех часов тревожного сна Дэн Коффин проснулся с той же неотвязной мыслью: Они так и не вышли в эфир!

Или вышли ? — спрашивал его мозг и отвечал: Нет, не выходили. Я же строго-настрого распорядился, чтобы меня известили сразу, как только будет что-то новое. Каково бы оно ни было.

Итак, он не слышал голоса Мэри с самого наступления сумерек. Она заблудилась, она в опасности. Дэн заставил себя добавить: Л мо­жет быть, уже умерла.

Неужели же навсегда исчезла та радость, которую несло ему — именно ему — радио: «Помни же, Дэн, у нас с тобой свидание ровно через три десятка дней, начиная с сегодняшнего. А пока — до встречи. Я буду ждать!»

Разум тут бессилен, и, повторяя себе, что надо бы еще отдох­нуть, Дэн все же вылез из койки. Коврик — шкура церотера — щекотал босые подошвы, а глиняный пол холодил. Воздух был полон тепла и звуков — трелей, кваканья, плеска волн. Донесся и грозный рев какого-то хищника. Но ничего этого Дэн не замечал. Из окна сочился белесый свет, но в самой хижине было темно. Он не стал зажигать свет, чтобы одеться. Когда проживешь в дебрях достаточно долго, обязательно научишься делать такие простые дела и без флюоропанели над головой.

Дэн ощущал накопившуюся в нем томительную усталость. Каж­дая его косточка чувствовала лишнюю четверть силы земного при­тяжения. Но это же пустяк, подумал он. Ведь он провел на Рустаме всю свою жизнь. Ни одна клетка его тела не знала Земли — за исключением той изначальной, с набором хромосом, конечно, с заключенной в них памятью о миллионах лет совсем другого эволюционного процесса. Просто я погибаю от тревоги.

Когда Дэн вышел наружу, ветерок взъерошил ему волосы так же нежно, как это делали пальцы Мэри, и ночная прохлада влила в него новые силы. А может, это сделали ароматы, принесенные бризом — запахи почвы, воды, буйно растущей зелени. Дэн напол­нил ими свои легкие и прислонился спиной к надежной прочности бревенчатой стены, продолжая вдыхать спокойствие своей родной страны. Несколько тысяч человеческих существ, изолированных в мире, который не был родиной расы Дэна, должны всегда быть начеку. Но кое-кто сделал эту необходимость частью своей натуры, и теперь не было мира в их душах.

Среди дЬух дюжин строений, из которых состояла станция, бы­ли не только бревенчатые домишки, но и современные сборные здания из металла и пластика, казалось, ставшие частью этого ланд­шафта, но на самом деле просто терявшиеся в его беспредельности. За ними, вплоть до темной стены леса, простирались пастбища и поля. А рядом тихо ворковали воды озера Мунданс —- озера Танцу­ющей Луны. Они простирались до невидимого сейчас горизонта — границы мира, за которой вздымались высокие горы, уходя все выше и выше, пока их вершины не исчезали в плотной пелене облаков.