Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8
Шрифт:
С внезапным ощущением вины Торби подумал, что в последнее время он слишком редко вспоминает об отце. Неужели он его забыл? Нет, нет! Он ничего не мог забыть… ни голоса Баслима, ни его отрешенного взгляда, когда тот начинал сердиться, ни его неуклюжих движений в зябкие рассветные часы, ни его непоколебимого спокойствия при любых обстоятельствах — да, ведь отец никогда не злился на мальчика… нет, все же один раз Торби вывел его из себя. «Я не хозяин тебе!»
Тогда Баслим разгневался. Это испугало Торби: он ничего не понял.
И лишь
И все же он обиделся, услышав правду, ведь формально он стал хозяином Торби, купив его на аукционе.
Чепуха! Мальчик никогда не был его рабом, он был старику сыном… отец никогда не вел себя как хозяин, даже если давал ему легкий подзатыльник. Папа… был папой.
Теперь юноша понял, что единственное, что Баслим и впрямь ненавидел, было рабство.
Торби не знал, откуда у него взялась такая убежденность, но… он был уверен. Он не мог припомнить ни одного случая, когда Баслим впрямую говорил бы о рабстве; Торби помнил одно: отец постоянно повторял, что человек должен быть свободен в своих мыслях.
— Эй!
К нему обращался суперкарго.
— Да, сэр?
— Ты несешь этот контейнер или собираешься заснуть на нем?
Через трое местных суток, когда Торби и Фриц заканчивали счищать с себя грязь в душе, в ванную заглянул боцман и, указав на Торби, произнес:
— Капитан объявляет вам благодарность и просит клерка Торби Баслима-Краузу зайти к нему.
— Есть, боцман! — отозвался Торби и чертыхнулся про себя. Торопливо оделся, заглянул в ванную и, предупредив Фрица, быстрым шагом отправился к капитану, надеясь, что боцман доложит тому, что Торби был в душе.
Дверь была открыта. Торби начал было докладывать по всей форме, но капитан поднял глаза и сказал:
— Здравствуй, сынок. Входи.
Торби перешел на семейное обращение.
— Да, отец.
— Собираюсь пойти прогуляться. Может быть, составишь мне компанию?
— Сэр? То есть я хотел сказать, отец… я был бы очень рад!
— Прекрасно. Я вижу, ты уже готов. Пойдем, — он выдвинул ящик стола и протянул Торби несколько изогнутых кусков проволоки. — Это тебе на карманные расходы; можешь купить себе какой-нибудь сувенир.
Торби посмотрел на проволоку.
— Сколько стоят эти штуки?
— Вне Лосиана — ничего. Поэтому оставшиеся ты мне потом вернешь, и я обменяю их на валюту. Лосиане рассчитываются с нами торием и другими товарами.
— Да, но как мне узнать, сколько стоит та или иная вещь?
— Можешь положиться на их слово. Лосиане не мошенничают и не торгуются. Странные создания. Не то что на Лотарфе… Там, если ты берешь кружку пива, не поторговавшись по меньшей мере час, тебя обязательно обманут.
Торби сказал себе, что понимает жителей Лотарфа гораздо лучше, чем лосиан. Было что-то унизительное в том, чтобы приобретать товар, не поторговавшись хорошенько. Но у фраки варварские обычаи, и к ним приходилось приспосабливаться. «Сизу» гордился тем, что в его отношениях с фраки никогда не случалось недоразумений.
— Ну что, идем? Поговорим по дороге.
Когда они спустились, Торби посмотрел на стоящий поблизости корабль «Эль Нидо», принадлежавший клану Гарсиа.
— Отец, мы идем навестить их?
— Нет, мы обменялись визитами сразу по прибытии.
— Я говорю о другом. Будут ли какие-нибудь встречи, вечеринки?
— Ах, это? Мы с капитаном Гарсиа решили отложить развлечения. Они торопятся отправиться в путь. Однако нет никаких препятствий к тому, чтобы ты навестил их в свободное от работы время. Но вряд ли стоит это делать. Обычный корабль, очень похож на «Сизу», только менее современный.
— Я надеялся, что мне позволят осмотреть их компьютер.
Они опустились на нижний уровень и вышли из люка.
— Сомневаюсь, чтобы тебя пустили в компьютерную. Гарсиа очень суеверны.
Когда они отошли от трапа, к ним подбежал лосианский малыш и, сопя и обнюхивая их ноги, принялся скакать вокруг. Капитан Крауза позволил ему изучить себя, но потом произнес ровным спокойным голосом:
— Ну ладно, хватит, — и мягко отодвинул мальца в сторону.
Подоспевшая мамаша свистом подозвала ребенка и, взяв на руки, пару раз шлепнула его. Крауза махнул ей рукой;
— Здравствуй, приятельница!
— Приветствую тебя, Торговец, — ответила та на интерлингве пронзительным шепелявым голосом. Ростом она была в две трети роста Торби и стояла на четырех лапах, освободив передние. Ребенок опирался на все шесть. Оба, и мать, и дитя, были тоненькими, симпатичными и востроглазыми. Они очень понравились Торби, который нашел во внешности лосиан лишь одну отталкивающую черту. У них было два рта: один для приема пищи, другой — чтобы дышать и говорить.
Капитан Крауза продолжил прерванную беседу.
— Ты великолепно взял на прицел тот лосианский корабль.
Торби покраснел.
— Так вы знаете об этом, отец?
— Плохой был бы из меня капитан, кабы я не знал о таких вещах. А, я понимаю, что тебя тревожит. Не думай об этом. Если я указываю тебе цель, ты просто обязан спалить ее. Заблокировать твою команду, если мы опознали дружественный корабль — это моя задача. Как только я поверну рычаг «отбой», ты уже не сможешь открыть стрельбу, ракеты отключаются, пусковая установка запирается и главный инженер уже не сможет дать команду на самоуничтожение корабля. Так что даже если ты услышал мой приказ прекратить прицеливание, либо в горячке боя ты его не услышал, это ничего не меняет. Заканчивай наведение и стреляй. Это отличная тренировка.