Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8
Шрифт:
Бабушка была шокирована! После изъятия комиксов и фотографий было велено разыскать журналы, из которых они были вырезаны. Кипу контрабандной макулатуры передали инженерам, чтобы те распылили эту гадость на атомы.
Там журналы попались на глаза суперкарго, в голове у которого зародилась идея получше. Конфискованную «литературу» вынесли из корабля и бросили рядом с другими товарами.
Напротив пачки бумажного хлама появилась кучка ограненных самоцветов: хризобериллы, гранаты, опал, хрусталь.
Суперкарго, растерянно моргая, осмотрел эти сокровища и отправился с докладом к капитану.
Книжки и журналы разложили по отдельности. Местные жители принесли еще камней.
В
Беспрецедентный в истории случай: за комиксы и порнографию Семья получила драгоценные камни, вес которых многократно превышал массу бумаги, на которой были напечатаны безвкусные картинки!
За Тотом IV следовала Вуламурра. Каждый перелет приближал корабль к месту Встречи Людей; корабль охватила карнавальная лихорадка. Экипаж забросил работу и занялся музицированием, вахты перетасовывались так, чтобы могли спеться квартеты, для атлетов был составлен тренировочный план, а их самих освободили от всех вахт, кроме боевых, и они выкладывались в спортзале так, что едва доползали до своих постелей. Обсуждая планы шикарных приемов, должных послужить вящей славе «Сизу», люди спорили до хрипоты и головной боли.
Через N-космос летели длинные послания, и главный инженер гневно протестовал против скандального перерасхода энергии, ядовито намекая на высокую цену трития. Однако старший офицер, посмеиваясь, одобряла все расходы. Проходили дни, и морщины бабушки все чаще складывались в непривычную для нее улыбку, словно она знала что-то, о чем предпочитала покамест помалкивать. Торби дважды заметил, как она улыбалась, глядя на него. Это насторожило юношу: он считал за благо не привлекать внимания бабушки. В полной мере ему довелось удостоиться ее внимания позднее, и это ему не очень-то понравилось.
Торби сжег рейдер, и в его честь был устроен обед, на котором он сидел за одним столом со старшим офицером.
Пират появился на экране «Сизу», когда корабль поднимался с Финстера — весьма необычное для нападения место, поскольку в окрестностях планеты никогда не было особенно оживленного движения. Тревога поднялась лишь спустя несколько часов после старта, когда «Сизу» набрал всего пять процентов световой скорости, так что надежды оторваться от преследователя не было никакой.
Справляться с ситуацией выпало Торби; бортовой вычислитель вышел из строя — у него произошел «нервный срыв», и электронщики, обливаясь потом, возились со схемами, готовя корабль к прыжку. Племянник Торби, Джери, вернулся к астронавигаторам. Новый стажер кое-чему подучился во время длительного перелета от Лосиана, но это был безусый юнец, и Торби не очень-то ему доверял, но не стал возражать, когда Джери решил, что Кенан Дротар готов нести вахту, пусть он и не прошел боевое крещение. Джери стремился поскорее вернуться в ходовую рубку по двум причинам. Во-первых, он не желал терять высокого статуса, а во-вторых, о чем он даже сам не думал и не говорил, компьютерная была тем самым местом, где он когда-то работал с покинувшей корабль младшей сестрой.
И поэтому, когда появился рейдер, разбираться с ним пришлось Торби.
Он приступил к решению задачи с чувством неуверенности, поскольку знал, что бортовой компьютер неисправен. Жизнь стрелка значительно
На сей раз у Торби такого ощущения безопасности не было. Финстериане не совершали дальних перелетов; было невозможно даже предположить, что рейдер приписан к здешнему порту. Не мог он быть и Торговцем: он слишком быстро ускорялся. Не был это и крейсер Гегемонии: Финстер находился слишком далеко от цивилизованного мира. Торби с уверенностью, от которой его затошнило, подумал о том, что через несколько часов ему придется запустить ракету и поразить цель либо уже очень скоро он вновь станет рабом и та же участь постигнет всю его Семью.
Все эти соображения путали расчеты, парализовали мышление.
Внезапно юноша забыл о неисправном компьютере, о Семье и даже о пирате как таковом. Маневры рейдера стали всего лишь потоком поступающих на терминал данных, превратившись в задачу, к решению которой так долго готовился Торби. Его напарник забился в другое кресло и пристегнулся ремнями, а ходовая рубка атаковала его запросами. Торби не слышал ответов напарника и даже не заметил, когда рубка умолкла. Вскоре в компьютерную ворвался Джери, присланный капитаном; Торби не обратил на него внимания. Джери вытянул из кресла стажера, уселся в него сам и, заметив, что включен терминал Торби, даже не прикоснулся к переключателю. Он молча наблюдал за действиями юноши и продумывал на всякий случай альтернативные решения, готовый включиться сразу после того, как Торби запустит ракету, и тут же выстрелить еще раз. Торби по-прежнему ничего не замечал.
Внезапно динамик заговорил низким голосом капитана Краузы:
— Стрелок… не помочь ли вам маневром?
Торби не слушал. Джери посмотрел на него и ответил:
— Я бы не советовал, капитан.
— Ну ладно.
Старший бортовой баллистик, грубо нарушая требования устава, примчался в компьютерную и, утирая пот со лба, наблюдал за безмолвным поединком. Торби его не замечал. Для него в этот момент существовали только рукоятки, клавиши и кнопки, ставшие продолжением его собственной нервной системы. И даже когда ему нестерпимо захотелось чихнуть, Торби с легкостью подавил это желание, даже не обратив внимания на попавшую в нос пылинку.
Сверившись с последними данными, он ввел тончайшие поправки, автоматическим движением нащупал кнопку и отдал команду запустить ракету в момент максимального искривления траектории цели. Двумя секундами позже ракета покинула пусковую шахту и легла на курс.
Джери потянулся к переключателю, но его рука замерла на пол пути; Торби отчаянно застучал по клавишам, запуская вторую ракету по траектории, вычисленной с поправкой на вероятное уменьшение целью своей тяги. Внезапно поток данных прервался: корабль ослеп, его коснулся парализующий луч.
Последующий анализ показал, что луч действовал семьдесят одну секунду. Джери пришел в себя, когда луч исчез; он увидел, как Торби изумленно осмотрел свой терминал и вновь начал лихорадочно действовать, подготавливая очередной пуск в соответствии с последними полученными им данными.
Джери положил ему на плечо руку.
— Бой окончен, Торби.
— Что?
— Ты накрыл его. Отличный выстрел. Мата могла бы гордиться тобой.
Ослепшие «глаза» корабля ремонтировали целый день. Капитан продолжал ускорение: больше ему нечего было делать. Наконец «Сизу» вновь обрел зрение и двумя днями позже благополучно нырнул в безопасный мрак N-космоса. Этим же вечером в честь Торби был дан обед.