Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8
Шрифт:
Девушка посмотрела на него с уважением.
— Ты, должно быть, чертовски умен, Торби. «Никто не может увидеть мысль»… Мне это нравится.
Торби с достоинством выслушал похвалу.
Вернувшись в каюту, он застал Фрица, который читал, лежа в постели. После разговора с приятной собеседницей Торби пребывал в приподнятом настроении.
— Привет, Фриц! Учишься? Или прожигаешь свои молодые годы?
— Ага, учусь. Знакомлюсь с истинным искусством.
Торби скользнул взглядом по обложке.
— Смотри, как бы бабушка тебя не поймала.
— Не забудь запастись
Вуламурра была «цивилизованной планетой», и холостяки восполнили свои запасы образчиков «истинного искусства».
— Выглядишь так, будто тебе удалось урвать на Лосиане премию. Чего ты такой довольный?
— Только что поболтали с Лоан. Я немножко просветил ее насчет N-космоса… просто удивительно, как быстро она все схватывает.
— Да, Лоан умная девушка, — рассудительно произнес Фриц. — Когда же бабушка объявит о помолвке?
— О чем ты?
— Что, помолвка не состоится?
— Что за глупости!
— Ммм… хорошая у тебя подружка. И умная к тому же. Знаешь ли ты, насколько она умна?
— Ну?
— Она настолько способный человек, что ей доверили преподавать в школе «Эль Нидо». Ее специальностью была математика. Точнее — многомерная геометрия.
— Не может быть!
— Я случайно видел ее документы… впрочем, спроси ее сам.
— И спрошу! Почему же она не преподает математику на нашем корабле?
— Об этом надо спросить бабушку. Послушай, Торби, мой тощий недоразвитый братец, мне иногда кажется, что в детстве тебя неудачно уронили. Несмотря на все эти недостатки, я люблю тебя за ту неуклюжую элегантность, с которой ты вытираешь слюну со своего подбородка. Хочешь послушать совета старшего мудрого брата?
— Говори. Все равно ты молчать не станешь.
— Спасибо. Лоан — чудесная девушка, и, я полагаю, было бы приятно решать вместе с ней уравнения до последнего дня твоей жизни. Но мне нестерпимо видеть человека, который делает покупку, не обойдя прежде всего рынка. Если ты продержишься хотя бы еще один перелет, ты увидишь, что у Людей очень много хорошеньких девушек. Несколько тысяч.
— Но я вовсе не ищу себе жену!
— Ну, ну… это, в конце концов, одна из обязанностей мужчины. Все же подожди Встречи, и мы пошарим по прилавку. А теперь умолкни, я возвращаюсь к изучению литературы.
— Можно подумать, это я болтаю!
Торби не стал спрашивать у Лоан, чем она занималась на «Эль Нидо», но теперь у него открылись глаза и он понял, что сам того не зная, играл главную роль в спектакле «Ухажер». Это его испугало. Торби припомнил совет доктора Мейдер: «Прежде чем бабушка решит женить тебя, беги… иначе тебе конец!».
Отец болтал с представителем вуламуррской администрации, а Торби продолжал мучиться сомнениями. Не покинуть ли «Сизу»? Если уж он не собирается всю жизнь быть Торговцем, то лучше всего сделать это сейчас, пока он холост. Разумеется, можно было потянуть время, как Фриц. Нельзя сказать, что Торби начал хуже относиться к Лоан, даже несмотря на то, что она его одурачила.
Но если он хочет распроститься с кораблем — а Торби не сомневался в том, что не сможет долго терпеть размеренную монотонную жизнь Торговца, — то Вуламурра была лучшим местом для исполнения такого замысла, и другой такой возможности могло не представиться долгие годы. Ни каст, ни гильдий, ни бедности, ни иммиграционных законов — да они готовы были принять даже мутанта! Торби встречал здесь шестипалых, волосатых, альбиносов, людей с волчьими ушами, гигантов и других уродцев. Вуламурре пригодился бы любой, лишь бы он мог работать.
Что ему делать? Сказать: «Простите, пожалуйста», выйти из каюты и бежать без оглядки? Или «заблудиться» и ждать, пока корабль стартует? Нет, так Торби поступить не мог. Слишком многим он был обязан отцу и «Сизу».
Что же тогда? Заявить бабушке, что он хочет уйти? Да если она отпустит его, в космосе вспыхнет новая звезда! Бабушка сочтет желание покинуть «Сизу» величайшим из грехов.
Кроме того… Приближается Встреча. Торби испытывал неодолимое желание увидеть это зрелище. К тому же, было бы нехорошо уйти, так и не сыграв в пьесе. Торби не смог бы объяснить это сам. Хоть ему и нравилась сцена, он не хотел играть героя мелодрамы. Так он считал, а на самом деле ему не терпелось показаться у рампы.
Окончательное решение придется отложить.
Капитан Крауза притронулся к его плечу.
— Нам пора.
— Ох, извините, капитан… я задумался.
— Это хорошее дело, продолжай напрягать мозги. Прощайте, директор, и спасибо. Надеюсь встретиться с вами во время следующего визита на вашу планету.
— Вряд ли вы найдете меня здесь. Я собираюсь уволиться с фабрики и пойти куда глаза глядят. Куплю землю. Если вам прискучат стальные палубы, место на Вуламурре для вас всегда найдется. И для вашего парнишки.
Лицо Краузы ничем не выдало охватившего его отвращения.
— Благодарю вас. Но мы, Торговцы, даже представления не имеем, с какого конца браться за плуг.
— У каждой кошки своя крыса.
Когда они вышли на улицу, Торби спросил:
— Что он хотел сказать, отец? Кошек я видел, но что такое крыса?
— Животное вроде сорси, только меньше по размеру и более спокойное. Но директор имел в виду, что каждый человек должен быть на своем месте.
— Ага.
Некоторое время они шли молча, и Торби размышлял, на своем ли месте он находится сейчас.
Капитан Крауза думал о том же. Недалеко от «Сизу» стоял еще один корабль, и, глядя на него, Крауза испытывал угрызения совести. Это было почтовое судно Гегемонии, экипаж которого составляли гвардейцы. В памяти Краузы неумолчно звучали слова Баслима: «…как только появится возможность, передай мальчика командиру любого военного корабля Гегемонии».
Стоявший рядом корабль не был военным, но это не имело значения: намерения Баслима были совершенно ясны, и этот корабль вполне отвечал требованиям. Долги надо платить. К сожалению, мать поняла эти слова буквально. Капитан понимал, отчего: она решила предъявить Торби на Встрече. Она собиралась извлечь максимальную выгоду из того факта, что «Сизу» платит долги Людей. Что ж, это можно было понять.