Миры Роджера Желязны. Том 17
Шрифт:
— Ваше величество! — воскликнул кучер. — Где вы пропадали столько времени!
— Что ты имеешь в виду? Я пришла вовремя! — сказала королева.
— Простите покорно, однако осмелюсь возразить, вы опоздали на четыре часа. Теперь весь план под вопросом!
— Я отнюдь не опоздала! — Антуанетта повернулась к Илит: — Который сейчас час?
— Восемь.
— А на моих одиннадцать! — упрямилась королева.
— А на моих три часа утра! — сказал кучер.
Все трое уставились друг на друга в свете каретного фонаря и разом засетовали о том, сколько бед приносит неунифицированное время. Илит с болью в сердце осознала, что Мария Антуанетта жила по французскому королевскому времени, кучер — по шведскому, а она сама — по средненебесному времени…
И во всех этих временных системах — а если есть иные, то и в них, — Мария Антуанетта безнадежно опоздала на жизненно важную встречу.
Кучер вздохнул:
— Делать нечего. Садитесь в карету и в путь. Но мы опаздываем, чудовищно опаздываем!
Глава 6
Кто-то грубо затряс за плечо Мака, мирно дремавшего на диване в Отель-де-Вилль. Он открыл глаза и со сна осоловело вытаращился на крошечного бородатого человечка.
— В чем дело?
— Это я, гном Рогнир.
— Ах да, — пробормотал Мак, протирая глаза. — Теперь я вас узнал. Чем могу служить?
— Мне от вас ничего не нужно. Я с новостями. Илит попросила меня найти вас и сообщить, что ей не удалось поторопить королеву. Что-то там у них вышло с часами. Она объясняла, только я не запомнил.
— Черт возьми! — воскликнул Мак. — Стало быть, королевская карета с опозданием начала свой злосчастный путь в Варенн!
— Наверное, — сказал Рогнир. — Никто не позаботился ввести меня в курс событий.
— Я стараюсь спасти от пленения королевскую чету, которая бежит от своих убийц, — торопливо сообщил Мак. — Но теперь, чтобы не сидеть сложа руки, я должен достать лошадь.
— На что вам лошадь?
— Я могу поехать в городок Сен-Менеульд. Там мне предоставится второй шанс изменить судьбу Людовика Шестнадцатого и Марии Антуанетты.
— Почему бы вам не перенестись туда с помощью магии? — спросил Рогнир, наливая кружку вина для Мака.
— Говоря по совести, я не знаю слов нужного заклинания, — откровенно признался Мак.
— Тот другой знает.
— Какой другой? — насторожился Мак.
— А тот, кого я встретил на пароме на Стиксе.
— Вы имеете в виду… Фауста?
— Мне сказали, что это Фауст.
— Я тоже Фауст.
— Это как вам угодно.
— Но тот хочет избавиться от меня!
— Тогда вам несладко придется, — сказал Рогнир. — Не обижайтесь, я против вас лично ничего не имею. Однако я раскинул мозгамии решил, что мне стоило помочь ему — этим я могу натянуть нос одному моему знакомому бесу. Недавно этот демон не заплатил мне за работу по подряду. А гномы очень и очень злопамятны!
— Проклятье! — воскликнул Мак. — Как же мне добраться до Сен-Менеульда раньше, чем туда попадет королевская карета?
— Выбирайтесь из гостиницы и достаньте лошадь, — посоветовал Рогнир.
Мак с сарказмом уставился на него:
— Так просто — вскочил на коня и вперед?
— И поторопитесь, а не то у вас будет куча неприятностей.
— Вы правы, — кивнул головой Мак. — Итак, в путь!
Чуть позже Мак несся галопом через погруженный в темноту лес на горячей офицерской лошади, которую он конфисковал именем Комитета спасения Республики. Просто зашел в конюшню, разысканную Рогниром, и вел себя так нагло и угрожающе, что никто не захотел с ним связываться. Лошадь отдали беспрекословно.
Итак, Мак скакал по лесной дороге, которая была лишь слабо освещена луной, и поздравлял себя с тем, что, разбираясь в лошадях, безошибочно выбрал такую резвую. Но тут он услышал за собой цокот копыт и оглянулся. Его нагонял всадник. Да, лошадка под Маком была резва и шла на пределе скорости, однако его преследователь неуклонно сокращал расстояние между ними.
Маку оставалось только смириться с судьбой. Вскоре он мог различить лицо всадника — это был Фауст. Полы его черного плаща развевались и бешено хлопали, шляпа съехала на лоб, на губах играла зловещая улыбка.
— Ага, самозванец, опять встретились! — крикнул ученый муж, поравнявшись с кобылкой Мака.
Теперь две лошади бок о бок неслись галопом по узкой лесной дороге. Фауст осыпал Мака проклятиями, а тот вцепился в поводья и думал только о том, как бы не сломать шею в темноте. Такие бешеные скачки по ночному лесу были ему в новинку. Впрочем, Фаусту тоже. Но чародей из Виттенберга держался в седле крепко, не хуже венгерских гусар, чье верховое искусство вошло в поговорку. За его спиной, обхватив Фауста руками, сидела насмерть перепуганная Елена Прекрасная; за спиной Мака, разумеется, сидела Маргарита. Обе женщины не проронили ни слова. Лошади продолжали скакать голова в голову. Мак выжимал последнее из своей кобылки. Фауст пытался раздавить своего соперника апломбом.
— Оставь свои претензии на мое громкое имя! — орал он. — Если верховные силы всерьез задумаются над этим, враз станет ясно, что лишь настоящий доктор Фауст — он один! — достоин вписывать на скрижали истории новые повороты, ибо он является неповторимой личностью, способной на неповторимые поступки. А прочие жалкие придурки пусть катятся колбаской и не возбухают, потому как, ежели у меня крыша поедет от злости, я любого в бараний рог сверну и в таком виде кузькиной матери покажу! Усек, парень?
Сбивчивый монолог Фауста на полном скаку и малоудачная попытка имитировать крутой сленг будущих эпох вряд ли можно назвать успешными, но до Мака отлично дошел общий смысл его слов: проваливай, козявка, и больше не вертись у меня под ногами!
— На, выкуси! — прокричал в ответ Мак. — Я тут останусь до конца! Это мои приключения! Это моя собственная история!
— Врешь, стервец! Фауст я, и только я! Единственный и наилучший! — громче прежнего громыхнул доктор, и в его волчьих яростных глазах засветился устрашающий огонек бешенства.