Миры Роджера Желязны. Том 1
Шрифт:
— Я ощутила, что приближается страшная развязка. А остальные научились верить моим предупреждениям, так что мы потихоньку скрылись.
— Ах, ну что бы тебе не сбежать тогда со мной!
— Я знала, что ты хочешь забрать меня. И хотела бежать с тобой. Но ведь мы это уже обсуждали. Я не могу дать им шанс сделать вечной ссылку Эдгара По в чужой для него мир.
— А как твои собственные дела? Ты в порядке?
— Физически — да. Из тогдашней суматохи выбралась без единой царапины. Чуму не подхватила.
— Ты где теперь?
— На борту ялика, который плывет вниз по реке. Вижу тебя в пламени фонаря. Возле устья нас поджидает большой корабль — он стоит там на якоре и готов отплыть в любой момент.
— Название корабля?
— «Грампус». Мы будем на борту этого судна, и оно поднимет якорь раньше, чем вы попадете в Барселону.
— Куда вы направитесь? Ты же понимаешь, что я последую за вами.
— В Лондон. Нужно взять кое-какое оборудование.
— Что за оборудование.
— Для фон Кемпелена.
— Готовит эксперимент?
— Да.
— А из Лондона вы куда направитесь?
— Обратно в Штаты.
— Куда именно?
— Этого я пока точно не знаю. Кажется, куда-то на север.
— А в Лондоне вы где будете?
— Адреса точного не знаю. Впрочем…
— Что «впрочем»?
— У меня такое ощущение, что в Лондоне мы с тобой не встретимся. Тебе предстоит что-то. Вижу только облако, которое придвигается к тебе. И ничего больше.
— Что ж, буду стараться не ударить лицом в грязь.
— Видит Бог, ты многое преодолел. И сделал едва ли не больше, чем в человеческих силах.
— Я люблю тебя, Анни. Пусть моя любовь возникла из инсценировки, которую затеяла одинокая девочка, искавшая товарищей для игр, — от этого любовь нисколько не слабее.
— Мой милый мальчик, мой пришелец из зарослей, — сказала она, ласково коснувшись моих волос, — я бы никогда не обрела тебя, не будь в тебе самом ответной потребности — и способности отозваться.
Мы некоторое время сидели молча, и я почувствовал, как ее присутствие становится все менее ощутимым.
— Я устаю, Эдди.
— Знаю. Какая досада, что Красная смерть не прибрала твоих дружков-приятелей — большой недосмотр с ее стороны!
— Доктор Темплтон уберег их. А тебя и Петерса спасла от Красной смерти та замечательная леди, что высвободила силы, которые сейчас влекут вперед вашу карету.
Мне хотелось побыть с Анни подольше, но я пожелал ей доброй ночи — ведь она устала. И после этого сам погрузился в настоящий сон — точнее, в кошмар. Мне снились горящие министры, подвешенные на цепях к потолку, визжащая толпа, окровавленный труп Эмерсона, ходячий мертвец, который все ближе, ближе…
— Пропади оно все пропадом, Эдди. Пропади оно все пропадом! Эдди! Пропади оно.
Я открыл глаза. На моем плече восседал Грип и старался привлечь мое внимание к пиршеству малиновых и оранжевых красок занимающейся на востоке зари.
— Эй, Петерс, давайте мне вожжи, — сказал я, — а сами маленько отдохните.
Он кивнул и передал мне вожжи. Грип перепрыгнул на его плечо.
— Пропади оно все пропадом, Петерс, — заскрипел ворон. — Петерс, пропади оно все пропадом!
Мы проезжали мимо множества заброшенных крестьянских хозяйств — на весенних полях зеленела сорная трава. Однажды мы остановились пополнить запасы провизии в подвале одного из крестьянских домов, владелец которого умер от чумы или сбежал из страны. Наш безымянный скакун дышал ровно, словно и не пробежал бессчетного числа миль. Положив руку ему на круп, я не почувствовал, что конь разгорячен. Но кроме гигантского размера и странной масти в нем не было ничего особенного. Конь как конь. Ну и дела порой творятся на белом свете!.. Еще я заметил странные проплешины на его крупе — прежде их вроде бы не было.
Когда карета покатила дальше, Лигейя приказала ехать по дороге, которая следовала вдоль берега реки — к ее устью. Теперь мы передвигались по лесному краю с множеством озер. Временами мне чудилось, что По рядом. Правда, ощущение это было мимолетным, невнятным. Мы ни разу не пообщались.
К середине дня мы подъехали к изножью холма, с которого, по словам Лигейи, открывался вид на Барселону. Я даже слегка подосадовал, что мы добрались до места так быстро: мне до того понравился более чем резвый ход нашего дивного скакуна, что я был не прочь продлить путешествие — исключительно ради удовольствия прокатиться с ветерком. Но лихой скакун что-то стал сникать. Он, можно сказать, лысел на глазах — шерсть с него падала клочьями буквально при каждом шаге, при каждом дыхании.
Грип успел слетать в сторону бухты и вернулся с торжествующим криком:
— Пропади оно все пропадом, капитан Ги! Капитан Ги, пропади оно все пропадом!
Я присвистнул.
— Э-э, — громко объявил я, — похоже, наш черный приятель нашел «Ейдолон». Глядите, как он радуется!
— Следуйте за ним, — сказала Лигейя.
Вскоре мы одолели холм и спустились к Барселоне. На ее улицах было относительно мало народу, хотя отовсюду неслись шумы большого города. В окнах домов и лавок виднелось много людей. Просто жители старались поменьше выходить на улицу, торопились домой и общались друг с другом на изрядном расстоянии. Из этого я заключил, что самые страшные времена тут миновали, но люди еще сохраняют осторожность, помня о недавней эпидемии, и норовят избегать общения на близком расстоянии.
Когда мы сворачивали за очередной угол, случился некоторый конфуз — внезапным порывом ветра нашему скакуну оторвало хвост. А когда мы доехали до конца длинного склона, у него отвалилось ухо — вместе с большей частью гривы. Теперь карета катила по улице вдоль морского берега. Я таращился на коня. Дорогу за нами устилала его шерсть. Хуже того, его круп стал опадать, сужаться, словно это была кляча, которую цыгане надули воздухом, чтобы одурить покупателя, — и теперь воздух выходил через известное место.