Миры Роджера Желязны. Том 1
Шрифт:
У Петерса были повадки и речь морского волка, но в манерах и разговоре проглядывало и другое. Было в нем что-то от жителя фронтира.
— Вы часом не с Запада? — осведомился я. Он кивнул.
— Мой папаша был «вояжером» — то бишь торговал пушниной на фронтире. А мать звали Упсарока Инжун, она из индейского племени упшароков, что живет в Черных Горах. Сам я был охотником, исходил весь Запад вдоль и поперек. Видал много чудесного, хаживал по каньонам такой величины, что в них можно обронить целый Чарлстон и потом не сыскать. — Он сплюнул через борт — да с такой точностью, что угодил в зазевавшуюся чайку. — Забредал я и на юг — в Мексику, поднимался и на самый север, где в небе вечером сияние — все равно как большущая парчовая занавеска. — Он опять почесал кожу под париком. — И все это — до того, как мне стукнуло двенадцать.
Поскольку я впервые встретил матерого рассказчика небылиц с Запада, то и развесил уши. Петерс выглядел таким сорвиголовой, говорил с такой небрежной убедительностью, что было трудно не поверить ему. Обычный врун изо всех сил старается, чтобы ему поверили. А Петерсу было совершенно наплевать, верят ему или нет. Этим он и брал.
— Так насчет месье Вальдемара… — не унимался я.
— Да?
— Как давно он на борту судна?
— В точности сказать не могу, — ответил Петерс. — По крайней мере дольше меня. Команде пояснили, что он калека, любит путешествовать. Но я так скажу: странное это удовольствие — путешествовать, запершись в каюте!
— Вы думаете, тут что-то нечисто? — спросил я напрямую.
Он пожал плечами.
— А бес его знает… Может, тут замешана эта дамочка — ну, Лигейя.
— Что вы имеете в виду? — озадаченно поинтересовался я.
— Эта его сиделка — весьма странная леди. Она напоминает мне одного черномазого знахаря, с которым я однажды имел дело. Звали его Джонни — Два-Духа-за-Спиной. Когда с ним калякаешь, кажется, что у него за спиной не два духа умерших, а целое полчище. И слышатся такие странные звуки. Вот эта дамочка совсем как он. Извините, если чего не так сказал. Точней сравнения не нашел.
Я задумчиво покачал головой.
— Я был совсем сонный, когда меня с ней знакомили. И говорили мы недолго. Внешность у нее поразительная — вот это я помню.
Он хмыкнул.
— К тому же эта дамочка очень скрытная, себе на уме, — сказал Петерс — Держитесь от нее подальше и старайтесь с ней не ссориться. Шкурой чувствую — лучше не иметь ее своим врагом.
— Я полон миролюбия. Кстати, в ближайшее время я должен нанести визит вежливости месье Вальдемару.
— Сдаётся мне, капитан тоже хочет поговорить с вами.
Я кивнул, украдкой приглядываясь к своему собеседнику. Похоже, Петерс не подозревал о том, что Вальдемар — не любитель путешествовать, а особого рода ищейка, которую Эллисон пускал по нужному следу. А раз он не в курсе, следует из осторожности перевести разговор на что-либо другое — хотя рано или поздно мне предстоит доподлинно выяснить меру посвященности Петерса во все происходящее.
— С кого же мне начать? — сказал я, как бы вслух размышляя.
— Ну, с капитаном вы можете переговорить в любое время, — заметил Петерс.
— Тут вы правы, — согласился я. — Визит к месье Вальдемару лучше не откладывать — вдруг наш таинственный путешественник возьмет да разболеется. Не подскажите, в какое время удобнее всего зайти к нему?
— Слышали колокол? — спросил Петерс.
— Да. Но я не знаю, что обозначают его удары.
— Подсказывают время, — пояснил Петерс. — Бьют каждые полчаса. Полчаса называются склянкой. Счет ведется от одной склянки до восьми, потом начинается снова. В половине девятого в колокол ударили один раз, в девять — пробили две склянки. А скоро, в половине десятого, пробьют три. Навестите его, когда колокол пробьет три или четыре раза, — чтоб он успел хорошенько проснуться и привести себя в порядок.
— Спасибо, — сказал я, протягивая ему руку для рукопожатия. Вместо Петерса мою руку проворно схватил Эмерсон и стал трясти и мять ее. Даром что он был осторожен, я понял — при желании он запросто вырвет мне руку из плеча.
Петерс одарил меня совершенно дьявольской улыбкой и почтительно кивнул мне — с лукавой вежливостью.
— Всегда готов помочь вам, Эдди. Только дайте знать.
Затем он еще раз насмешливо взял под козырек и пошел прочь. Эмерсон снова пулей взлетел по снастям вверх и исчез среди парусов.
Три или четыре склянки. Ладно. Я спустился вниз — скоротать ожидание за еще одной чашкой кофе. К моменту, когда колокол бухнул три раза, я выпил кофе более чем достаточно и направился в свою каюту. Там я еще раз исследовал содержимое гардероба и выбрал для визита белую сорочку с галстуком. К четырем склянкам я был одет в подходящий костюм и, хотя это можно было поручить слуге, не отказал себе в удовольствии предаться армейской привычке — неспешно, тщательно начистил башмаки до зеркального блеска.
Я прошел мимо соседней каюты и постучал в следующую. Дверь открылась незамедлительно. На пороге стояла Лигейя, улыбаясь мне чуть заметной улыбкой.
— Я ожидала вас, — произнесла она.
— А я ожидал, что вы меня ожидаете, — сказал я и тоже чуть заметно улыбнулся.
На ней было что-то неописуемо элегантное — серое, дымчатое. Однако на пальцах и запястьях отсутствовали драгоценные камни, которые, смутно припоминалось мне, были на ней во время нашей вчерашней встречи. И опять в ее присутствии мою душу объяло странное чувство: как будто только что в меня ударила молния — или вот-вот ударит.
Она не пригласила меня внутрь, не вышла со мной в коридор. Просто стояла и спокойно изучала меня на протяжении нескольких секунд. Наконец проронила:
— А вы еще более необычный, нежели по первому впечатлению.
— Вы находите? И чем же я… необычен?
— Местом происхождения.
— Простите, не понимаю.
— Я не знаю того места, откуда вы родом, — сказала она. — А я уверена, что знаю весь мир. Стало быть, вы явились из другого мира.