Миры Роджера Желязны. Том 1
Шрифт:
— Впервые слышу о таком событии и впервые вижу что-либо подобное! — сказала Лигейя. — Этот человек очень странный. У меня было такое впечатление, будто я по ошибке опять вызвала злого духа.
Я воздержался от расспросов касательно ее общения со злыми духами. Для одного утра и так слишком много впечатлений.
— Он засыпал меня вопросами об Анни, — продолжала Лигейя. — И сравнивал свое сердце с лютней, у которой порвали струны. Если он не сумасшедший — значит, поэт. Но я теряюсь в догадках, кто из вас произвел этот обмен душами.
Я пожал плечами.
— Погодите! — воскликнула моя собеседница. — Разве месье Вальдемар не говорил, что вы двое каким-то странным образом представляете собой одну и ту же личность? Это отлично объясняет метафизический механизм того, что произошло!
— И в этом случае от метафизики, как всегда, никакой практической пользы, — возразил я. — Я не безумец и не поэт. Мое сердце не подобно лютне. Просто я угодил в другой, чужой мир. То же самое, как я понимаю, произошло и с Эдгаром По. Уж не знаю, как нас угораздило махнуться мирами, но явно не без участия человека, которого мы сейчас преследуем.
— Руфуса Гризуолда?
— Кажется, его зовут именно так. Да, именно так. Вы знаете его?
— Встречала однажды — в Европе. Много лет назад. Опасный человек — как в обыденной жизни, так и в отношении некоторых совершенно особых способностей.
— Правильно ли я понимаю, что он своего рода алхимик?
— Хуже того, — сказала Лигейя. — Он занимается неизвестной мне разновидностью черной магии.
— По мнению Эллисона, Гризуолд каким-то образом вмешался в отношения между мной, По и Анни, чтобы привести дела к их нынешнему состоянию — заполучить Анни в качестве проводника, а нас с По поменять местами в двух параллельных мирах.
Лигейя пытливо всматривалась в мои глаза.
— Не знаю, не знаю. Но сама идея обмена очень увлекательная. Хотите, я попробую узнать побольше обо все этом?
— Буду обязан вам. Я поднялся из кресла.
— Впрочем… — произнесла она и осеклась.
— Заканчивайте! — попросил я.
— Я бы хотела задавать вопросы месье Вальдемару каждое утро — примерно в одно и то же время. Ему будет полезно такое устойчивое расписание.
— Вы думаете?
— Даже мертвым полезно иметь здоровые рабочие привычки, — пояснила она. — Мне думается, что, будучи главой экспедиции, вы должны присутствовать на этих сеансах.
— Пожалуй, вы правы, — сказал я. — К сожалению. Я направился к двери. У самого порога остановился.
— Спасибо… за все, — сказал я. — Увидимся за обедом. Она отрицательно мотнула головой.
— Пищу мне приносят сюда. Но вы как-нибудь можете присоединиться к моей трапезе.
— Хорошо, как-нибудь, — проговорил я и вышел из каюты.
Внезапно коридор справа и слева от меня ярко осветился — словно молнией.
— Что вы сказали? — по-французски спросила Лигейя, но голос ее прозвучал так, словно она была не рядом, а в сотне ярдов от меня. И тут дверь ее каюты сама собой со стуком захлопнулась.
— Сюда, Перри, — позвал меня до боли знакомый голос. — Пожалуйста!
Это был голос той единственной женщины, ради которой я пошел бы сквозь огонь и воду, и поэтому я подчинился приказу. Но где-то в глубине моего сознания все же мелькнула мысль, что даже живым людям иногда не помешает немного покоя и отдыха, — и на полсекундочки я позавидовал месье Вальдемару.
Глава 4
…По словно застывшей молнией освещенному коридору — как по туннелю, залитому жидким серебром, или по ледяной пещере — шел я вперед, все ускоряя шаг. Ибо Анни звала — и, казалось, я вот-вот увижу ее, за очередным поворотом бесконечного коридора. Но вот он, поворот, и туннель света повел меня круто вверх, а яркий свет вокруг стал то слабеть, то усиливаться — почти что запульсировал. Я опять чувствовал, что Анни совсем рядом, — но нисколько не ближе прежнего. Я побежал дальше по туннелю света — вверх, вверх, вверх…
— Анни! — закричал я. — Ты где?
— Там же, где и всегда, — ответствовала она. Однако голос ее стал тоньше, звонче. — Я на берегу моря.
— Не могу найти тебя. Наверное, я заблудился, — прокричал я.
И внезапно завеса яркого света раздвинулась. На мгновение я был унесен в далекое прошлое. И мне не показалось странным, что Анни — снова девочка и стоит возле кучи хвороста с сияющей раковиной в руке, а за ее правым плечом видна полоса прибоя.
— Анни! Что случилось? — воскликнул я.
— Беда с Эдди, — сказала она. — С Эдгаром Алланом…
— По, — подсказал я.
Она нахмурилась, потом кивнула.
— Да, его еще и так зовут. Он отказался от нас. Он удаляется — и это причиняет мне боль.
— Не понимаю. А я-то что могу сделать?
— Поговори с ним. Скажи ему, что мы его любим. Скажи — мы настоящие, живые. Скажи ему…
Свет внезапно сомкнулся и скрыл ее от моих глаз.
— Анни!
— Я не могу дольше оставаться тут, — донесся до меня ее слабеющий голос.
— Как я могу помочь тебе! — крикнул я в совершенном отчаянии.
Мои протянутые вперед руки дрожали. Пространство рядом с ними вдруг стало упругим — у меня в руках что-то трепетало. Внезапно почва подо мной содрогнулась, свет впереди сгустился в языки пламени, которые захлопали на ветру.
— Анни!
То, что я принял за начало ответа, оказалось громким криком птицы. А может, то был отдаленный гром, ибо я ни в чем уже не был уверен — прямо на моих глазах все решительным образом менялось: огромные живые языки пламени вдруг преобразились в полощущие паруса, а то, что трепетало в моих руках, оказалось мачтовым канатом.