Миры Роджера Желязны. Том 1
Шрифт:
Я приблизился к нему еще на шаг.
— Позволь мне попробовать…
Но тут рука его упала — и в следующий момент он исчез, весь, сразу, словно задули огонь свечи.
— По! — вскричал я.
Полная тишина. Я резко обернулся к зеркалу — теперь оно было темным.
— По…
Утром я тщетно гадал, был ли ночной драматический эпизод просто сном. Однако в руке моей, когда я проснулся, была по-прежнему зажата сабля. Я побрел к зеркалу и не увидел в нем ничего, кроме пытливо-встревоженного выражения на своей физиономии. Интересно, не это ли зеркало Эллисон использовал в своих алхимических штудиях? Возможно, именно его эксперименты сделали это зеркало более подвластным тем неизвестным силам, которые вдоволь потешились сегодня ночью.
Чуть позже, во время очередного сеанса общения с месье Вальдемаром, я спросил, в каком состоянии ныне находятся узы, связывающие меня, Анни и По.
— Они неизменны — ни крепче, ни слабее, — последовал ответ.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказал я. — Последние видения резко отличаются от прежних. Что-то все-таки происходит.
— Да, — ответил недоумерший. — Но при этом узы, вас связывающие, неизменны. Изменился просто характер свиданий.
— А что тому причиной?
— Дух Анни посажен в клетку — ее одурманивают наркотиками и месмерическим воздействием. Они нарушают ее восприятие, искажают идущие от нее энергетические пучки.
— Чем я могу помочь Анни?
— Ее настоящее начисто скрывает от меня ее будущее, — сказал месье Вальдемар. — Вероятностей слишком много, и я не вижу способа разрешить ситуацию к лучшему.
— Иными словами, она взывает о помощи, а способа помочь — не существует.
— По крайней мере в данный момент.
Я отвернулся, скрипнул зубами и мысленно разразился проклятиями.
— Выходит, мне остается только сидеть сложа руки! — с яростью произнес я.
— Я не вправе выносить моральную оценку ваших действий или вашего бездействия.
— Проклятье! Мне нужно одно — знать способ выручить Анни из беды!
— Сейчас для вас самое разумное — беречь себя. Вы должны быть целы и здоровы в тот момент, когда наконец представится возможность помочь.
— А такая возможность — представится?
— Вполне вероятно.
— А когда и где произойдет это «вполне вероятно»?
— Не знаю.
— Пропади оно все пропадом! — запричитал я. — Чтоб вам пусто было! Неужели вы не можете подсказать мне хоть что-нибудьполезное?!
— Могу, — сказал он после долгой паузы. — Когда события примут совсем ужасный оборот — знайте, кое-что может быть нереальным.
— Это слишком мудрено для меня, — сказал я. — Не понимаю ваших слов.
— Даже сейчас, — продолжал месье Вальдемар, — Темплтон и Гризуолд ищут способ превратить Анни в свое оружие.
— Анни? В оружие?
— Да. Коль скоро она способна перемещать людей из мира в мир, то не исключено, что она может проделывать с людьми и другие вещи.
— Например?
— Пока что с точностью не могу ответить. Но что бы ни случилось — помните, что вы обладаете способностью переносить без вреда для себя гораздо большие дозы яда и животного магнетизма, чем кто бы то ни было в этом мире… Умоляю, отпустите меня!
Я сам проделал необходимые пассы, возвращая его в царство покоя.
После этих пессимистических признаний месье Вальдемара я вдруг серьезно засомневался в его пользе для нашей экспедиции. Если он не в силах проникнуть в сознание постоянно одурманенной Анни, то какой от него вообще толк? И если он не подскажет способ ее спасти — мое участие в этой странной одиссее попросту лишено смысла. Ведь я пустился в путь единственно ради Анни!
В последнее время я коротал вечера за игрой в карты с Петерсом. И вечером того дня за картами обсудил с ним сложившуюся ситуацию. Я откровенно рассказал все о себе и о затруднениях месье Вальдемара.
Во время нашего разговора Эмерсон неустанно шатался по каюте. Временами он застывал у меня за правым плечом. И тогда я замечал, что он подает своему хозяину какие-то знаки, и партия неизменно заканчивалась победой Петерса. Оба в свое время выручали меня из опаснейших положений, поэтому мне было негоже сердиться на них. Да и как я мог обвинить их в мошенничестве — нелепо даже предположить, что обезьяна может постичь карточную игру и что-то кому-то подсказывать! Однако я стал — от греха подальше — класть карты на стол рубашкой вверх всякий раз, когда Эмерсон возникал за моей спиной. При этом я делал вид, что на время прерываю игру, дабы углубиться в подробности своего рассказа. Если Петерс и замечал мою уловку, она его только забавляла. Он проявлял живой интерес к моему рассказу и к мучившей меня проблеме.
В тот вечер, когда Эмерсон в очередной раз начал проделывать странные па за моей спиной, я отложил карты и поведал Петерсу о том, что месье Вальдемар находит действия Анни непредсказуемыми.
— Ха! — воскликнул он. — А вы делайте поправку на ветер!
— Простите?
— Если ветер дует слева — цельтесь чуть левей от цели и попадете точнехонько, куда нужно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы задаете своему полупокойнику не те вопросы, — сказал Петерс. — Расспрашивайте его наобум обо всем, что касается этой вашей леди. А ветер отнесет ваши вопросы точно к цели!
Эмерсон больше не забегал мне за спину, и к концу игры — кажется, тогда пробило шесть склянок — каждый из нас выиграл примерно одинаковое количество раз. Но я получил даровой совет, который хорошенько обдумал перед сном. И к следующему утру у меня был целый ворох новых вопросов к месье Вальдемару.
В очередной раз пламя в плошках покачивалось и по каюте протекали струи месмерической энергии…
— Мне неловко опять беспокоить вас, — сказал я после того, как услышал привычную порцию стенаний, — но не могли бы вы подсказать, где находится в настоящее время фон Кемпелен?