Миры Роджера Желязны. Том 21
Шрифт:
— Да. Я себя тоже паршиво чувствую. Я-то думал: какая отличная мысль — вытащить Брэнда. Мало того — получилось! Но вот лучше ли ему от этого — вот вопрос.
— Ты только не переживай, — посоветовала мне Фиона. — Тебя же нельзя винить за то, что все так вышло.
— Спасибо, утешила.
— Думаю, Джулиан был прав, — сонно проговорила Фиона. — Я тоже спать хочу. Нет сил.
Я встал и проводил ее до двери.
— Я в порядке, — шепнула она. — Честное слово.
— Точно?
Фиона резко кивнула.
— Утром увидимся.
— Надеюсь, — сказала она. — А теперь можете посплетничать и про меня.
Фиона подмигнула мне и вышла.
Я обернулся. К двери шли Ллевелла и Бенедикт.
— Уходите? — спросил я.
Бенедикт кивнул.
— Пора, — сказала Ллевелла и поцеловала меня в щеку.
— Это за что? — поинтересовался я.
— Много за что, — сказала Ллевелла. — Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Рэндом, ссутулившись, присел у камина и ворошил кочергой поленья.
— Если ты ради нас, то можешь не стараться, — сказала ему Дейрдре. — Мы с Флорой идем спать.
— Ладно, — кивнул Рэндом, отложил кочергу и встал. — Приятных сновидений.
Сестры улыбнулись: Дейрдре — сонно, Флора — нервно. Я тоже пожелал им доброй ночи и проводил взглядом.
— Ну как? — спросил Рэндом. — Узнал что-нибудь новенькое и ценное?
— А ты?
— Да так… Мнения, предположения… Новых фактов — ноль. Мы все пытались угадать, кто будет следующим по списку.
— И?..
— Бенедикт думает, что это дело жребия — ты или он. Если, конечно, не ты все затеял. А еще он думает, что твоему дружку Ганелону следует быть поосторожнее.
— Ганелон… Да, верно. И подумать об этом следовало бы мне. Насчет жребия Бенедикт, похоже, тоже прав. Только положение Бенедикта, пожалуй, хуже моего будет: ведь враги знают, что я настороже после попытки покушения.
— А я бы сказал, что теперь ни для кого не секрет, что и Бенедикт не дремлет. Он ухитрился это всем втолковать. Его врасплох не застанут.
Я хмыкнул:
— Ну, стало быть, монета стоит на ребре. Жребий — ни дать ни взять.
— И это он тоже сказал — естественно, понимая, что я передам тебе его слова.
— Ясно. Мне бы, конечно, хотелось с ним еще потолковать. Но… Нет, пока я больше ничего со всем этим поделать не в силах. К чертям!.. Пойду спать.
— Не забудь только под кровать заглянуть на всякий случай.
Мы вместе вышли из гостиной и направились через зал.
— Эх, Корвин, — покачал головой Рэндом, — как жаль, что ты не догадался захватить кофе в придачу к ружьям. Не отказался бы сейчас от чашечки.
— А спать потом как? Тебя что, кофе не возбуждает?
— Нет. Люблю вечерком выпить чашечку-другую.
— А я по утрам страдаю. Надо будет закупить где-нибудь кофейку, когда вся эта кутерьма успокоится.
— Надежда слабая, но идея хорошая. Кстати, что это на Фи нашло?
— Она считает, что виновник всех бед — Джулиан.
— Может быть, она недалека от истины.
— Но Кейн… это же невозможно!
— Допускаю, что тут замешан не один человек, — начал рассуждать Рэндом, когда мы пошли вверх по лестнице. — Скажем так: их было двое, Джулиан и Кейн. А потом они взяли и повздорили. Джулиан избавился от Кейна и использовал его гибель, чтобы и тебе подгадить. Ты же знаешь, бывшие друзья — худшие враги.
— Все бесполезно, — я пожал плечами. — У меня голова кругом идет от этого копания в вероятностях. Придется либо ждать, пока что-нибудь еще случится, либо сделать так, чтобы что-то случилось. Второе предпочтительнее. Но только не сегодня…
— Эй, Корвин! Куда ты так несешься? — крикнул отставший от меня Рэндом.
— Прости, — сказал я, подождав его на лестничной клетке. — Сам не понимаю, что со мной. Спурт на финише, наверно.
— Излишек нервной энергии, — поставил диагноз Рэндом, догнав меня.
Мы снова зашагали рядом, и я с трудом приноровился к размеренной поступи Рэндома, борясь с желанием идти быстрее.
— Ну, приятных снов, — сказал он наконец.
— Доброй ночи, Рэндом.
Он поднялся выше, а я пошел по коридору к своим комнатам. Видимо, на ту пору я жутко устал, потому что у двери выронил ключ.
Поймав его на лету, я успел удивиться тому, как медленно он падал — гораздо медленнее, чем должен был. Я вставил ключ в замочную скважину, повернул…
В комнате было темно, но я решил не зажигать ни свечу, ни масляный светильник. Глаза мои уже почти привыкли к темноте после полутемного коридора. Я обернулся к окну — сквозь шторы пробивался звездный свет — и пошел через комнату, на ходу расстегивая ворот рубахи.
Он ждал меня в спальне, слева от двери. Позиция была выбрана очень правильно, и он не выдал себя ни единым шорохом. Естественно, я на него наткнулся. Все как надо — идеальная стойка, кинжал наготове, плюс моя растерянность. Видимо, по замыслу, я должен был умереть на месте — не в своей постели, — а прямо на пороге спальни, пасть к ногам злодея.
Я все понял, как только перешагнул порог.
Заслоняясь рукой от удара, я прекрасно сознавал, что уже слишком поздно. Но вот что меня поразило за те считанные мгновения, пока кинжал еще не успел коснуться меня, так это то, как медленно двигалась рука злоумышленника. А ведь он меня ждал, волновался — значит, действовать ему следовало быстро и резко. Он не должен был давать мне времени на то, чтобы развернуться и заслониться рукой!