Миры Роджера Желязны. Том 5
Шрифт:
— Любопытно, какую ценность имеет способность мыслить, если она не может изменить характер животного?
— Так ведь этот дракон когда-то был человеком, — объяснил Монингстар, — только жадность превратила его в то, что он есть сейчас.
— Я сталкивался с таким феноменом, — отозвался Валет, — потому что и мне однажды пришлось на короткое время стать портовой крысой.
— И все же ты поборол свою страсть и вернулся в ряды Человечества, что, возможно, в один прекрасный день сделает и дракон. Благодаря способности мыслить ты выявил и преодолел некоторые черты своей натуры, которые делали твое поведение
— В этом не было нужды… — начал было объяснять Валет, но тут же рассмеялся. — От его туши провонял бы весь твой утес.
— А разве не потому, что ты пришел к заключению, что незачем убивать существо, которое ты не станешь есть или которое не представляет для тебя реальной угрозы?
— Нет, — ответил Валет, — ибо теперь я несу ответственность за гибель овцы и за то, что кто-то из селян в недалеком будущем останется без завтрака.
Валету понадобилось несколько секунд, чтоб распознать, что именно он слышит — то ли громкий скрежет, то ли лязг. Это Монингстар скалил зубы в усмешке. Налетел холодный порыв ветра и ударил Валета в грудь; слабый свет на востоке слегка потускнел.
— …Возможно, ты все же прав, — прозвучал задумчивый голос Монингстара, который, казалось, обращался к кому-то совсем другому, — когда сомневался в пользе разума… — Огромная темная голова слегка наклонилась.
Валет отвернулся, испытывая неловкость. Его взгляд привлекла белая, почти немерцающая звезда; она всегда волновала воображение Валета, так как двигалась непривычно быстро, пересекая справа налево восточную часть небесной полусферы.
— Правитель этой звезды, — сказал Валет, — сопротивляется любым заклятиям, которые установили бы с ним связь. И движется эта звезда совсем не так, как другие, и к тому же быстрее. И не мигает. Почему бы это?
— Это не настоящая звезда. Это искусственный предмет, запущенный на орбиту, проходящую над Сумеречными Землями, учеными Дневной Стороны.
— А для какой цели?
— Его запустили наблюдать за Приграничьем.
— Зачем? Может быть, они боятся тебя?
— У нас нет никаких претензий к странам Дневной Половины Мира.
— Знаю. Но разве ты сам тоже не приглядываешь за Приграничьем по-своему? — спросил Валет.
— Разумеется, приглядываю.
— А зачем?
— Чтобы знать, что происходит на границе.
— И это все? — Валет презрительно хмыкнул. — Если эта штука и в самом деле летает над Сумеречными Землями, то она должна равно подчиняться и действию магии, и действию законов науки. Достаточно сильное заклинание может оказаться для нее губительным. Когда-нибудь я ее оттуда сшибу.
— С какой целью? — удивился Монингстар.
— Чтобы показать, что моя магия сильнее их науки… пусть даже хотя бы на один день.
— Полагаю, что борьба за превосходство никому из вас пользы не принесет.
— Принесет, если принадлежать к той стороне, которая обретет могущество.
— Но тебе придется использовать методы противника, чтобы увеличить собственную Силу.
— Я воспользуюсь тем, что послужит достижению моей цели.
— Любопытно будет узнать, что у тебя выйдет в конце концов.
Валет подошел к восточному краю обрыва, наклонился, перекинул через край ноги, нашел для них опору и бросил взгляд
— Ладно, у меня нет времени дожидаться тут с тобой восхода солнца. Пойду, попробую сначала загнать его на ночлег. Прощай, Монингстар!
— Доброго утра тебе, Валет.
Неся, подобно бродячему торговцу, свою котомку за плечами, Валет устало тащился навстречу Свету. Миновал погибший город Дедфут, так и не бросив ни единого взгляда на увитые виноградными лозами храмы никому теперь не нужных богов — главную приманку туристов. На алтарях тут никогда не бывало жертвоприношений, которые стоили того, чтоб их украсть.
Покрепче обвязав голову шарфом, он почти бегом одолел знаменитую Аллею Поющих Статуй. Каждая из статуй, изображавших некогда знаменитые личности, которые в свое время были заядлыми индивидуалистами, при звуке шагов прохожих запевала свою собственную арию. Пробежав аллею из конца в конец (а длины она была немалой), Валет вышел из нее полуоглохшим, задыхающимся и с нестерпимой головной болью.
Погрозив статуям кулаком, он оборвал проклятие по случаю нехватки достаточно выразительных слов. Трудно придумать такое бедствие, которое можно было бы призвать на эти бесплодные руины, не опасаясь, что оно уже испытано ими в глубинах их древней истории.
«Если я стану править Миром, все будет иначе, — решил Валет. — Из планировки городов я изгоню даже намек на беспорядочность и не позволю доводить их до такого вот состояния».
Править Миром? Эта мысль пришла ему в голову, можно сказать, вне всякой связи с предыдущими рассуждениями. «Ну, а почему бы и нет? — спросил он себя. — Если я заполучу ту Силу, к овладению которой стремлюсь, то почему бы не использовать ее для удовлетворения всех своих желаний? Когда я исполню клятву мести, мне все равно придется пойти на мировую с теми, кто сейчас настроен против меня. А это может быть достигнуто только путем прямого завоевания. Я — единственный, чья Сила не сосредоточена только в одном месте. Как только я добуду Ключ-Который-Был-Утрачен, я смогу разбить любого противника на его собственной территории. Наверняка я уже давно вынашивал эти мысли. Надо будет обязательно вознаградить Розали за то, что она подсказала мне, как действовать. А еще необходимо пополнить список кандидатов на наказание. После того как я отомщу Повелителю Крыланов, Бенони, Смейджу, Квайзеру и Блайту, я разделаюсь с бароном Дрекхеймом и позабочусь, чтобы Полковник-Который-Никогда-Не-Умирал получил шанс изменить свое имя».
Валета очень забавляло то обстоятельство, что среди прочих пожитков, лежавших в его котомке, были и те самые манускрипты, кража которых возбудила такой гнев Повелителя Крыланов. В плену Валет подумывал, не предложить ли своему тюремщику бартерную сделку и не обменять ли эти раритеты на свободу. Причина, по которой он этого не сделал, заключалась в том, что Повелитель Крыланов мог или взять манускрипты и не освободить его, или — что еще хуже — мог честно сдержать свое слово. Вернуть краденое — это такой позор, равного которому Валет и представить себе не мог. И смыть его можно было только одним (чем он и занимался сейчас) — поиском Силы, которая помогла бы ему удовлетворить все свои страсти. Без манускриптов сделать это, конечно, было бы куда труднее и… Голова Валета кружилась.