Миры Роджера Желязны. Том 5
Шрифт:
— Далеко они продвинулись?
— Узнаю, когда получу то машинное время, которое мне обещали.
— Скоро?
Он поглядел на наручные часы и кивнул.
— Так скоро? — удивилась она. — И если результаты окажутся положительными…
Он закурил.
— Тогда это произойдет в будущем семестре.
— Ты же говорил, что твой контракт…
— …в полном порядке. Но я еще не подписал его. Пока, во всяком случае.
— Ты как-то сказал мне, что думаешь, будто Квилиан тебя недолюбливает.
— Недолюбливает. Уж больно он старомоден. Считает, я слишком много времени торчу у компьютеров и мало — в библиотеке.
Она улыбнулась.
— Вот и я такая же.
— Во всяком случае, мои лекции слишком популярны, чтобы контракт со мной не продлили.
— Тогда почему ты его не подписываешь? Хочешь выцыганить побольше денег?
— Нет, — ответил он. — Но если Квилиан откажет мне в годичном творческом отпуске, я с огромным удовольствием подскажу, в какое именно место ему следует этот контракт засунуть. Конечно, я мог бы и подписать контракт, а потом уйти, если бы это пошло на пользу моим… моим исследованиям.
Клэр пила свое пиво маленькими глоточками.
— Значит, ты наткнулся на что-то стоящее? Валет пожал плечами.
— А как поживает твой семинар? — спросил он. Она засмеялась.
— Знаешь, ты прямо в печенках сидишь у профессора Уизертона. Больше половины своей последней лекции он посвятил изничтожению твоего курса об обычаях и философии Страны Тьмы.
— Мы с ним не согласны по многим вопросам, но ведь он никогда не бывал в Стране Тьмы.
— Уизертон намекает, что и ты там не бывал. Он согласен, что тамошнее общество феодальное и что часть местных Лордов и в самом деле верят, будто они обладают полным контролем над всем, что находится в пределах их владений. Однако он полностью отрицает положение, будто Лорды добровольно объединены Договором, основанным на убеждении, что небо рухнет, если они не будут удерживать некий Щит общими магическими усилиями.
— Но чем же тогда поддерживается существование жизни в Стране Тьмы?
— Кто-то задал ему этот вопрос, и Уизертон ответил, что это проблема из области естественных наук, а не теоретиков-социологов. По его личному мнению, однако, там существует своего рода перенос энергии с наших силовых экранов, происходящий на очень больших высотах.
Валет фыркнул.
— Хотелось бы мне прихватить Уизертона с собой в экспедицию! Да и его приятеля Квилиана тоже.
— Я-то знаю, что ты в Стране Тьмы был, — произнесла Клэр. — Более того, полагаю, твои связи с ней куда прочнее, чем можно понять с твоих слов.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Если б ты сейчас увидел выражение своего лица, то не спрашивал бы. Я далеко не сразу сообразила, в чем дело, но когда заметила, что именно придает тебе удивительно странный вид в заведениях, подобных этому бару, все встало на свои места — тебя выдали глаза. Они куда более чувствительны к свету, чем любые глаза, которые мне когда-либо приходилось наблюдать. Как только ты с яркого света попадаешь в такое вот затемненное местечко, твои зрачки становятся огромными. Вокруг них остается лишь узенькая полоска радужной. И еще я заметила, что солнцезащитные очки, которые ты носишь большую часть времени, гораздо темнее обычных.
— У меня и в самом деле проблема с глазами. Они очень слабы, сильный свет их раздражает.
— Именно об этом я и говорю.
Он ответил улыбкой на улыбку. Потом смял в пепельнице сигарету, и, как будто это был сигнал, из громкоговорителя, установленного на стене прямо над стойкой бара, полилась тихая расслабляющая музыка. Валет сделал еще глоток из своей кружки.
— Думаю, Уизертон вдоволь походил на руках и по поводу идеи воскрешения?
— Еще бы!
«А что будет, если я умру здесь? — подумал он. — Что тогда со мной станется? Не лишусь ли я права на Глайв и на возвращение к жизни?»
— Что с тобой? — спросила Клэр.
— А что?
— У тебя раздуваются ноздри. И брови сошлись у переносицы.
— Ты слишком много внимания уделяешь выражению лица. А тут еще эта жуткая музыка.
— Я люблю смотреть на тебя, — промолвила Клэр. — Но давай допьем пиво и пойдем ко мне. Я сыграю тебе что-нибудь совсем в другом духе. Кроме того, у меня есть одна вещица, которую я хочу тебе показать и спросить, что ты о ней думаешь.
— Что за вещица?
— Предпочитаю пока об этом умолчать.
— Ладно.
Они вышли из бара, и смутные дурные предчувствия Валета почти рассеялись, как только он попал на яркий свет, свободно проходивший сквозь его тело.
Клэр и Валет поднялись по лестнице и вошли в ее квартиру, расположенную на третьем этаже. На пороге Клэр резко остановилась и тихо вскрикнула.
Валет оттолкнул ее и быстро прошел в комнату. Здесь он тоже остановился.
— Что это? — спросил он, обшаривая взглядом помещение.
— Послушай, я оставила комнату совсем в другом виде, когда уходила! Бумаги разбросаны по полу… и мне кажется, что кресло стояло совсем не там… и вот этот ящик выдвинут… и дверца шкафа открыта…
Валет снова вернулся к двери, поискал, нет ли на замке царапин, но ничего не нашел. Потом пересек комнату, и, когда он вошел в спальню, Клэр услышала звук, который мог быть только щелчком пружинного ножа.
Через минуту он вышел оттуда, исчез в другой комнате, из нее прошел в ванную.
— А окно, возле которого стоит стол, было так же приоткрыто, как сейчас?
— Кажется, да. Да, я уверена в этом.
Он вздохнул. Осмотрел подоконник, потом сказал:
— Надо полагать, твои бумаги разбросало сквозняком. Что же касается ящика и дверцы шкафа, готов поспорить, ты сама оставила их открытыми. И заодно позабыла, что передвигала кресло.
— Я очень педантичный человек, — ответила Клэр, закрывая дверь на лестницу. И, повернувшись к нему, добавила: — А впрочем, может, ты и прав.