Миры Роджера Желязны. Том 6
Шрифт:
Дверь беззвучно отворилась внутрь, и гроб, весь усыпанный цветами, двинулся в зияющую черноту. Наблюдая издали, я, разумеется, не мог поручиться, что цветы эти искусственные, но, принимая во внимание изрядное их количество (живые стоили бы целое состояние) и немногочисленность провожающих, так оно, скорее всего, и было.
Гроб на подставке с колесиками скользнул по наклонной плоскости и исчез в черном прямоугольном отверстии. Дверь закрылась. Священник произнес еще что-то приличествующее моменту, люди повернулись и медленно пошли прочь, переговариваясь или молча, кому как хотелось.
Я выждал,
Тишина… полумрак… Транспортерная лента отключена. Ближайшая освещенная секция отсюда так далеко, что я даже не слышал музыки. Пошел вдоль транспортерной ленты, зачем-то касаясь ее рукой, по направлению к двери, за которой исчез гроб.
Я думал о Гленде. Что она сейчас делает? Где она? Обратилась в полицию? Или просто убежала? Мысли мои, приобретая отчетливость, возвращались к недавнему происшествию, о котором я не мог забыть, как ни старался. Стоп, что же она кричала мне напоследок?
Молодая женщина, почти девушка, неожиданно становится свидетельницей насильственной смерти… казалось бы, ничего, кроме истерических, бессвязных восклицаний ожидать от нее нельзя… а вот Гленда назвала какой-то адрес… несколько раз его повторила, как бы давая понять, что это очень важно… Важно кому? Мне?
Если это не истерика, то смысл ее слов просто ошеломителен. В самом деле, какая польза от подобной информации любому умирающему, если он не Поль Кэрэб, то есть я? Но ведь Гленде о нас ничего не могло быть известно… ни ей, ни кому бы то ни было… даже мистеру Блэку… которого она, кажется, знает… да и познакомились мы при довольно странных обстоятельствах…
Нет, следует в этом разобраться. Любая мелочь может иметь решающее значение.
Я вспомнил ее вроде бы взбалмошное, но тем не менее очень настойчивое желание сопровождать меня… Да, да, нужно навестить ее по этому адресу… И чем раньше, тем лучше.
Перемахнул через ленту — дверь располагалась по правую от нее сторону — и остановился перед выходом в никуда, единственным выходом, через который жители Дома покидали его пределы. Дверь — шесть футов в ширину и восемь в высоту — в полумраке казалась скорее темным туманным пятном, нежели материальной субстанцией. Я набрал код, и она отворилась. Стало еще темнее. Стоя перед черным прямоугольным проемом, я не мог бы с уверенностью сказать, открыта дверь или закрыта. Впрочем, темнота меня как раз устраивала.
Я взобрался на ленту и шагнул во мрак, стараясь держать тело откинутым назад, чтобы сохранить равновесие. Нащупав одной рукой стену, другой уцепился за дверную ручку, потянул дверь на себя, притворил неплотно. Для того чтобы закрыть по-настоящему, следовало привести в действие специальный механизм, но на ближайшие несколько минут этого было достаточно.
Встал на четвереньки и двинулся задом по наклонной плоскости вниз. Туннель был футов сорок длиной. Уперся спиной в следующую дверь и принялся шарить по ее поверхности.
Снова мне повезло, я сразу нашел то, что искал. Снял защитную крышку. Тусклая лампочка внутри осветила устройство, и теперь у меня появилась возможность действовать не вслепую. Эта штука редко требовала вмешательства
Я поставил крышку на место и стал ждать. Устройство должно было сработать через пятнадцать секунд, а потом самостоятельно переключиться на старую программу. Наконец над головой раздался щелчок — дверь поднялась. Отлично.
Пол вдруг ушел у меня из-под ног, я, растопырив руки, удержался за стены, плавно съехал на бок и снова вскочил. Ну конечно, я же должен был помнить: дальше пол снова становится горизонтальным.
Теперь я находился в коротком и ярко освещенном коридоре. Стены блестели так ослепительно, что больно было на них глядеть. Пока я, щурясь и прикрывая глаза ладонью, шел вперед, мои энергетические характеристики анализировали на самых разных уровнях сотни, а может, и тысячи приборов, запрограммированные пропустить к двери, расположенной в конце коридора, одного-единственного человека. Меня.
Она поднялась вверх, и я переступил порог Нулевого крыла. Чувство невероятного облегчения овладело мной: я был дома и в безопасности. Враг не мог меня здесь настичь.
Я шел по красной ковровой дорожке мимо огромных дверей с табличками «Лаборатория». «Компьютерная», «Хранилище», «Картотека» и пытался вообразить, в каком настроении пребывал мой дальний предок, когда давал этим помещениям столь прозаические наименования. Скорее всего, он был не в духе.
Наконец справа я увидел знакомую дверь, толкнул ее и очутился в комнате отдыха. Сразу же зажглись лампы. Я хлопнул ладонью по выключателю: в открытую дверь падал свет из коридора, этого было достаточно.
Небольшое помещение со светлыми стенами и темным ковром. Письменный стол, два легких кресла, кушетка и журнальный столик. Застекленный книжный шкаф. Ничего не изменилось с тех пор, как я был здесь последний раз.
Я прошел к дальней от входа стене, так же безошибочно нажал кнопку в подлокотнике кресла — стена стала прозрачной.
Снаружи царила ночь, и огромная оранжевая луна висела над белыми скалами, напоминавшими гигантскую челюсть с раскрошившимися зубами. Ближе ко мне скалы были черные и блестящие, как будто только что прошел дождь. Скопление белых облаков на горизонте, а выше — сияющее изобилие звезд. Термометр, установленный с внешней стороны стекла, показывал тринадцать градусов по Цельсию. Я вернулся на середину комнаты, развернул кресло к прозрачной стене, сел. Не отрывая глаз от ночного пейзажа, достал сигарету. Закурил.
Как бы ни подгоняло меня время, я мог себе позволить полюбоваться всей этой красотищей. Да и успокоиться не мешало.
От моего душевного состояния зависело многое. Ведь я собирался нарушить незыблемые правила, и, прежде чем на это решиться, мне следовало крепко подумать. А вдруг после процедуры нам придется слиться? Тогда могут возникнуть определенные неудобства, а следовательно, и разногласия.
Но ведь я был связным, я единственный знал, как погиб Энгель. И единственный из всех нас был в состоянии принять это решение.