Миры Роджера Желязны. Том 7
Шрифт:
огоньпламя вдоль
рыв
Он стоит, согнувшись, с ножом в левой руке. Совершает медленные движения оружием: поворачивает его, поднимает, опускает, надеясь на пару мгновений приковать внимание глаза. Зверь делает шаг вперед. Зеленый свет пойман фасетками. Завораживает ли лезвие каким-либо образом?
Зверь делает еще один шаг.
Идет слабый дождь. Билли не знает, когда точно тот возобновился. Постепенно дождь усиливается. Еще один шаг…
Его правая рука движется к пряжке на ремне и хватается за нее. Он поворачивается, чтобы выставить левое плечо, продолжая движение лезвия.
Еще один шаг…
Язык у зверя высовывается и прячется. Что-то неправильно. Размер? Манера двигаться? Холодное отсутствие спроецированных чувств, когда он общается?
Еще шаг.
По-прежнему немного далековато для прыжка… Он слегка разворачивает корпус, расстегивает пряжку и плавно уводит руку дальше налево; при таком угле поворота туловища движение замаскировано концом куртки. Читает ли зверь в данный момент его мысли?
Он вновь начинает песнопение Пути Благословения — мысленно, чтобы заполнить сознание. Кажется, что-то у него внутри подхватывает песню. Она легко льется у него в груди, без всяких усилий текут аккомпанирующие чувства.
Еще…
Скоро. Скоро бросок. Правая ладонь ложится на приклад тазера. Почти… Еще два шага. Один…
— Сейчас время перерезания глотки…
Два.
Билли вскидывает оружие и стреляет. Он попадает в цель, и зверь, оцепенев, останавливается.
Он бросает тазер, перекладывает нож в правую руку и кидается вперед.
И замирает за несколько шагов до зверя, поскольку тот начинает таять, превращаясь в пар. Через считанные мгновения фигура возгоняется, а пары собираются в небольшое облачко метрах в трех над землей.
Опустив нож, Билли поднимает голову.
Дымоподобное, оно плывет теперь налево, к громадной куче камней, оставшейся после древнего оползня. Он идет следом, наблюдая, выжидая.
— Ловкий трюк.
— Я — не зверь, которого ты убил. Я — то, что ты не можешь уничтожить. Я — все твои страхи и слабости. И теперь я сильнее, поскольку ты от меня убегал.
— Я не убегал от тебя. Я следовал тропе.
— Какой тропе? Я не видел ничьих следов, кроме твоих.
— Это причина того, что я нахожусь в этом месте, и предполагаю, что я — причина того, что ты находишься здесь.
Дым прекращает двигаться, паря над горой камней.
— Конечно. Я — часть тебя, которая тебя уничтожит. Ты слишком долго меня отвергал.
Дым начинает принимать новую форму.
— Я больше не отвергаю тебя. Я смело посмотрел в лицо прошлому и нахожусь с ним в мире.
— Слишком поздно. Я стал автономен при созданных тобой условиях.
— Тогда деавтономизируйся. Возвращайся туда, откуда появился.
Форма превращается в нечто человекообразное.
— Не могу, поскольку ты не в мире с прошлым. Как и у Кота, у меня теперь только одна функция.
— Кот мертв.
— …А мне не хватает чувства юмора.
Форма продолжает преобразовываться.
Билли видит свою точную копию, так же одетую, держащую нож — дубликат его собственного, — смотрящую на него. Двойник улыбается.
— Как же тебя развлечь?
— Я получаю удовольствие от одной своей функции.
Билли поднимает острие ножа вверх.
— Тогда чего ты ждешь? Спускайся и выполняй ее.
Двойник поворачивается и прыгает влево от него, приземляясь на дальний склон горы камней. Билли бросается вокруг нее, но к тому времени, когда он добегает, другой уже встает на ноги. Он вытирает лоб свободной рукой, поскольку по-прежнему льет дождь. Затем низко приседает, согнув колени и выставив вперед обе руки. Двойник делает то же самое.
Билли отступает, тогда как другой наступает, затем смещается направо, отвлекая внимание противника, и начинает двигаться по кругу. Он быстро осматривает почву под ногами, надеясь завести другого на скользкое место. Пока его взгляд шарит по земле, двойник совершает выпад. Он блокирует его левым предплечьем и сам наносит удар в туловище. Острие лезвия противника распарывает рукав куртки и вонзается в руку. Билли уверен, что его нож глубоко вошел в левый бок противника, но двойник не показывает никаких признаков этого, да и крови не видно.
— Начинаю тебе верить, — говорит он вслух, ощущая, как его собственная кровь увлажняет руку. — Вероятно, я не могу убить тебя.
— Верно. Но я-то могу убить тебя, — отвечает другой. — И я тебя убью.
Билли парирует еще один выпад, сам попадает по щеке. Раны не появляется. Крови нет.
— Так почему же ты не сдашься? — спрашивает другой.
— Предлагаешь бросить нож и послать все к черту?
— Я бы тебя убил.
— Ты же говоришь, что убьешь меня, неважно, буду я драться или нет?
— Да.
— Тогда я могу и драться, — говорит Билли, вновь нанося удар, парируя, рубя ниже, отходя, коля выше, кружа.
— Почему?
— По традиции воина. Почему бы нет? Это же самый лучший поединок на свете.
Отступая от новой атаки, он чуть не спотыкается, когда правая нога упирается в камень размером с яблоко. Но он сохраняет равновесие и отшвыривает камень назад как нечто надоевшее. Потом бешено начинает рубить и колоть, останавливая противника. Затем делает широкий шаг назад, ставя ногу так, чтобы…