Миры Роджера Желязны. Том 8
Шрифт:
К нему подошла корова, как бы желая посмотреть на его работу.
— Нет, иди отсюда, — мысленно приказал он. И тут же ощутил тепло в пятне на руке, как будто из него изливалась невидимая энергия.
Корова послушалась его мысленного приказа.
Дэну это понравилось. Ему вообще все больше и больше нравился этот мир.
От неудачного удара гвоздь отломил от доски щепку, и та полетела ему в лицо.
— «Брысь», — подумал он про нее, и щепка пролетела мимо, повернув почти под прямым углом.
Окончив работу, Дэн улыбнулся и стал собирать инструменты. Затем пошел вдоль забора, который сам сколотил. Тени становились длиннее.
Вот уже третий день он жил в доме дяди Норы, спал в сарае и выполнял всю работу, которую старик уже не мог делать. За это время он полностью овладел языком, как и предсказывал Мор. Как будто вспомнил что-то знакомое, но забытое.
Мор… Давно уже Дэн не вспоминал о нем. Все воспоминания о невероятном путешествии были как будто заперты в какой-то ящик памяти. Сейчас, по прошествии времени, он мог оглянуться назад, подумать о том, как воспримут его отсутствие в томмире. Он удивился, поняв, что прошлое превратилось для него в какую-то сказку, нереальность… А этотмир… Дэн глубоко вздохнул. Этот мир был, несомненно, реален. Он стал его домом.
Когда Дэн вычистил инструменты и положил их на место, он понял, что ему нравится эта настоящая деревенская жизнь. Могло быть гораздо хуже. Сегодня праздник, и вечером он будет играть для жителей деревни. Весь день у него чесались руки — так не терпелось взяться за гитару. Он обнаружил в этом мире интересные парамузыкальные эффекты, и ему хотелось поэкспериментировать, показать свое искусство людям. Норе…
Нора. Он улыбнулся, стягивая с себя принадлежащую дяде тяжелую рабочую куртку. Затем пошел умыться прежде чем надеть свою одежду. Девушка была очень хороша. Но до смешного испугана этим местным изобретателем игрушек… А что, если Марк Мараксон — действительно сын Майкла? Тогда вполне понятна его страсть к технике — она у него в крови. Жаль, что он не может вернуться в свой мир и заняться там делом — с Майклом они бы быстро спелись.
Когда Дэн умывался, пришла другая мысль — а сам-то он зачем здесь? Мор сказал, что его присутствие необходимо. Но для чего? Что-то, связанное с Марком? Дэн фыркнул. Ничего конкретного Мор не сообщил. Какую угрозу этому миру могли нести механические игрушки? И зачем вызвали его? Как он должен противостоять злу? Тревожные мысли старика не дошли до Дэна. Он не понимал их. Но и не чувствовал себя жертвой какого-либо заговора. Когда он обживется, он получше узнает этот мир, хотя уже и теперь ему казалось, что жизнь здесь ему больше нравится, чем там, откуда он пришел. Он может стать здесь выдающимся менестрелем.
Дэн вытерся после умывания грубой тряпкой, надел просторную белую куртку с белыми рукавами и брюки, но остался в сапогах, которые дала ему Нора и которые были ему в самый раз. В таких сапогах здесь ходить удобнее, чем в элегантных туфлях, в которых он проделал путь между мирами.
Дэн причесался, почистил ногти и улыбнулся своему отражению в воде. Пора брать гитару и идти к Норе и ее дяде Лару. Посвистывая, Дэн направился к дому.
В поле, где проводился праздничный пир, горели огни факелов, создавая причудливую игру теней. Все остатки пиршества были уже убраны.
Дэн решил, что последние выпитые им два стакана вина были явно лишними. А впрочем… Почему бы и нет? Это же праздник! Он познакомился с фермерами, сильно встревоженными недавними трагическими событиями, и ему довольно ловко удалось отвертеться от расспросов о своей родине. Теперь он был готов сыграть им что-нибудь.
Дэн немного подождал, пока улегся шум и люди расселись вокруг холма, на вершине которого он сидел. Факелы поднесли поближе и расставили вокруг него.
Дэн встал, ощущая знакомую тяжесть гитары в руке. Послышались рукоплескания. Дэн улыбнулся. Приятно сознавать, что тебя ждут, ждут твоей музыки. Он вынул гитару из футляра и перекинул ремень через плечо. Еще раз взглянул на зрителей, начал играть.
С первым же аккордом Дэн ощутил небывалую легкость. Его настроение поднялось, и он начал петь на своем родном языке. Затем на ходу попытался перевести песню, и это тоже было хорошо принято. Дэн запел следующую песню.
В сумерках он различал лица только ближайших к нему зрителей, освещенных факелами. Об отношении остальных зрителей к его музыке можно было судить только по тишине, с которой его слушали, да по аплодисментам. Он заметил улыбающуюся Нору, сидящую рядом с дядей. Затем стал играть виртуозные пьесы собственного сочинения. Темп нарастал. Ветерок ерошил его волосы, теребил одежду.
Это было, возможно, уже не первое восклицание, но раньше Дэн ничего не слышал, захваченный своей игрой. До него донеслись тихие возгласы, которые становились все громче. И вот сзади послышались крики. Дэн обернулся.
— Дьявол! — крикнул кто-то, и какой-то темный предмет пролетел мимо головы Дэна.
— Метка! Метка! — услышал он, и в плечо ему ударил камень. — Метка дракона!
Дэн понял, что во время игры рукав его рубашки задрался и стало видно родимое пятно в форме дракона. Но почему оно вызвало такой переполох?
— Детсон!
Ужас пронзил его, когда он услышал это имя. Он сразу вспомнил, что его зовут Поль Детсон. Но…
Следующий камень попал ему в голову. Дэн быстро сунул гитару в футляр и закрыл его, опасаясь за инструмент. Еще один камень. Все поднялись на ноги.
Дэн почувствовал, как в нем вскипает гнев. Пятно пульсировало, как никогда раньше. По лицу текла кровь. Следующий камень попал ему в грудь. Он пошатнулся. Что-то ударило его в шею, футляр гитары загудел от удара камнем. Толпа двинулась к нему, вверх по склону холма, медленно и угрожающе.
— Прочь!
Дэн не понял, крикнул он это или подумал. Но при этом он сделал широкий взмах рукой. Люди попадали и покатились вниз, сбивая факелы. Стало темно, и во мраке метались тени. Трава у подножия холма вспыхнула, со всех сторон неслись крики, в которых теперь звучал страх, а не гнев.
— Прочь!
Он снова махнул рукой. Ощущение жара пронизывало теперь до предплечья, энергия рвалась с кончиков его пальцев. Люди валились с ног, вокруг бушевало пламя.
Крепко держа гитару, Дэн сбежал с холма, перепрыгивая через людей и огонь. Когда он пересек поле, его дыхание превратилось во всхлипывания. Затем он побежал дальше на север, к лесу.