Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств
Шрифт:
— Снимаю снизу, — говорит Бочонок.
— О'кей.
— Смотри не навернись, — говорит Киря.
У него в руках две сцепленные между собой дощечки, выкрашенные в черный цвет, с белыми полосками. Сам сделал. Похожи на настоящую штуку для киносъемок, как она там называется. Он щелкает. Я запрыгиваю, цепляюсь руками за нижнюю площадку лестницы, подтягиваюсь, забираюсь.
— Блин, задницей все закрыл! — вопит Бочонок. — Но беги, продолжай! — добавляет.
Бегу по лестнице вверх, цепляюсь за металлические перегородки, разворачиваюсь, бегу
— Стоп! — кричит Киря.
Останавливаюсь, выглядываю из-за поручней.
Бочонок просматривает реплей. Сейчас будет самое сложное: нужно запихнуть Бочонка на лестницу. Блин, кто проектировал эти пожарки?
Спускаюсь до нижней площадки. Бочонок говорит:
— Лестницу спусти.
Оглядываюсь. Я не подумал. За моей спиной секция лестницы, опускающаяся до земли. Но она на замке.
— Замок, — говорю я.
— Держи, — отзывается Алена.
Это не девушка. Это скала. Она офигительно красивая. Рыжая, а лицо узкое, будто у какой графини средневековой, нос с горбинкой, губы тонкие. Женственная, сильная. И характер — ничем не пробьешь: сказала — как отрезала. И всегда знает, чего хочет.
У нее в руках обломок трубы, вроде монтировки. Она бросает его мне, я легко ловлю.
— Спасибо.
Двумя ударами сбиваю замок. Высвобождаю лестницу. Она с грохотом съезжает вниз.
— Во! — удовлетворенно произносит Бочонок, ползет вверх, бережно сжимая камеру.
Я принимаю камеру, помогаю ему забраться. Он забирает прибор обратно, пыхтит, поднимается дальше. На лестницу запрыгивает Алена. Я подаю ей руку. Она стреляет глазами, но принимает помощь. Проходит мимо, я вдыхаю ее запах.
За ней поднимается Милка. Ее взгляд, как всегда, пуст. Последним забирается Киря. Бочонок кричит сверху:
— Всем стоять! Рэд, пошел!
Мне нравится, когда меня зовут Рэд. Да, на самом деле я Тимур, но Рэд — это стильно. Хоть я и не рыжий. Но зато я — Рэдрик Шухарт.
Я стартую. Бегу вверх точно так же, как несколько минут назад. Проношусь мимо Бочонка, который вжался в парапет тремя уровнями выше. Еще несколько этажей — и я на крыше. Запыхался, не так-то это и просто.
Бочонок поднимается следом, выходит на крышу.
— Иди к лестнице, спустись на пролет, беги вверх, потом — к месту прыжка.
Делаю то, что он сказал. Ребята еще далеко внизу, что-то они застряли.
Выскакиваю на крышу, Бочонок снимает. Бегу к пролету.
— Стой! — командует Бочонок. — Отойди, планы для монтажа возьму.
Он снимает крышу, ходит кругами, пригибается. Снимает сверху улочку, через которую я буду прыгать. На крыше появляется Алена, за ней остальные.
— Ну как? — спрашивает Киря.
— Нормально.
Киря снимает рюкзак, достает веревку.
— Точно страховать не нужно?
— На той стороне подстрахуй, чтобы поймать, если что.
Бочонок суетится, меняет кассету.
— Сегодня доснимем? — спрашивает он.
— Вряд ли, — говорит Киря. — Последнюю сцену долго снимать. Может, и завтра не доснимем.
— Но так мало осталось!.. — мечтательно произносит Милка.
Она у нас играет красавиц. Неделю назад снимали в баре, который принадлежит другу Гаврика. Этот бар выполнял у нас функцию «Боржча». Бармен играл сам себя, с легкостью включился в процесс. Посетители тоже подыграли. Милка играет проститутку, с которой флиртуют Рэд и другие сталкеры. Проститутку мы сделали из дочери Стервятника. По-моему, так правдоподобнее. Впрочем, Стругацкие этого не увидят, да и не мне судить. Сценарий почти весь писал Киря, мы с Бочонком только подправили. И Алена немножко тоже.
Бочонок вырезал все то, чего не мог снять. Алена — сцену любви. Блин, я бы не отказался.
Я удалил большую часть диалогов. Ну его на фиг, пусть будет динамика.
Действие мы перенесли в город. То есть это Зона, но в городе — ангары, цеха какие-то.
Я презрительно смотрю на Милку. Она все равно не играет уже в этих сценах — чего за нами шляется?
Киря уже на другой стороне, перешел по сходням.
— Отвали! — кричит Бочонок. — Не лезь в кадр! — Он пристраивается с камерой у самого края крыши. — Есть ракурс. Пошел.
Алена смотрит с интересом.
Мы уже репетировали этот прыжок. Я не ямакаси, но перепрыгнуть смогу, тут немного, да и соседняя крыша недалеко.
Беру разгон. Черт, детские игры. Перепрыгнуть через проем на высоте восьми этажей. Приземлиться, перекатиться, побежать дальше. Не споткнуться. Не бояться. Не бояться. Не бояться.
Страшно. На репетиции не было страшно.
Бегу, пропасть ближе и ближе. Отталкиваюсь. Страшно боюсь, что нога сорвется. Взмываю в воздух, подо мной проносится улица, проносится с огромной скоростью. Четко приземляюсь, но перекатываюсь неудачно, шея болит. Вскакиваю, бегу дальше.
— Зачет! — тонко кричит Бочонок.
Самое худшее, что в любом случае нужен еще один дубль. Бочонок аккуратно, держась за парапет, переходит по сходням к нам с Кирей. За ним идут Милка и Алена.
Я прохожу мимо Алены, смотрю ей в глаза. Я никогда не пойму, почему я ей безразличен.
Снова становлюсь на ту же точку. Бочонок пристраивается напротив, снимает с другого ракурса. Разгоняюсь. В этот раз все легко. Мне не страшно. Взмываю в воздух, перепрыгиваю, перекатываюсь.
— Снято, — говорит Бочонок.
Киря аплодирует, Милка тоже. Алена улыбается.
— Всё, — говорит Киря. — На сегодня закончили. Завтра павильон. Если успеем — завтра доделаем.
— Смонтировать успеем? — спрашивает Бочонок.
— А то ж! — говорит Киря. — Ты беготню, я — базары. И всё. До двенадцати справимся.
— Ма опять ругаться будет.
— С твоей Ма я уже говорил.
— Ты ей не авторитет.
Уж конечно. Кире восемнадцать. Какой он авторитет. Я улыбаюсь. У Бочонка хорошая мама. Она даже смотрела несколько эпизодов из фильма. Мать, которая поддерживает хобби сына, — это очень хорошая мать. Моя мама не знает, что я бегаю по крышам.