Мишени стрелять не могут
Шрифт:
Мы скинули тяжелые рюкзаки, сняли мокрые боты, повесили носки поверх ботинок и начали греть воду для будущего обеда. Бойцы уже во всю гоняли в трусах с голым торсом, так как температура в ангаре была за тридцать градусов, разогревали каши прямо на этой печке, вперемешку с вонючими и мокрыми носками. В соседней комнате попы, тоже раздетые по пояс, рубанком обрабатывали большой деревянный православный крест. Мы с Серго зашли, поздоровались, познакомились, сказали, что ненадолго, только перекусим в тепле и пойдем дальше.
— Да мы не против, ребят, тем более вы люди военные,
— Да, конечно, порядок наведем, у нас с этим строго, — сказал Серго, и мы зашли в комнату, где сидели две наши группы.
Обед немного затянулся, кто-то из бойцов уже успел зачахнуть, хотя это было неудивительно: после обеда и в такой жаре — только спать. Чувствуя, что на нас с Серго тоже нападает фаза, я предложил начать собираться, чтобы не уснуть. Серега согласился.
— Так, сюда внимание, товарищи военные. Обед заканчиваем, начинаем одеваться и через десять минут выходим. Вопросы есть? — громко, по-командирски, спросил я в толпу.
Вопросов не последовало, но понеслись охи, вздохи и недовольства.
— Ну, что пиздеть — то начали??? — уже более жестко произнес Серго, и наступила тишина. Слышны были шорохи и звуки укладки снаряжения в рюкзаки.
Время сборки рюкзаков тоже затянулось, так как никто из присутствующих не торопился на улицу, где продолжал лить дождь. В конце концов пришлось уже ругаться и чуть ли не пинками выгонять бойцов на улицу.
Вышли, посчитались, дождались, пока назначенные бойцы наведут порядок в нашей комнате, и, дав команду головному дозору на начала движения, весь наш разведорган начал удаляться от самого теплого места сегодняшней задачи. Отряд вышел на асфальтовую дорогу и продолжил движение, но отсутствие бодрости ощущалось. Тут разведка закончилась, надо было просто идти и терпеть, превозмогая усталость, холод и тяжеленный рюкзак. Через метров семьсот за нами увязалась корова или бык, уже не помню точно. Сначала это было смешно, но, когда рогатое животное бежало за нами метров пятьсот, мы поняли, что надо как-то ее отогнать, но это оказалось не так-то просто. В итоге помогли только холостые выстрелы вверх, чтобы рогатое животное повернуло обратно.
После инцидента с коровой наш маршрут с направлением дороги расходился, и мы, взяв нужный нам азимут, свернули в мокрый и холодный лес.
— В лесу не замечаешь, как темнеет. Там и так, в принципе, темнее, чем снаружи, поэтому и смеркается там тоже по-особенному: вроде было светло, а вроде уже стемнело. Благо, Серго знал, куда идти, так как обычно учения проходили в этом районе, и до темна мы успели выйти на какую-то дорогу, которая вела к полигону. Самое интересное, что этой дороги не было на карте, поэтому я навряд ли бы на нее вышел так четко, как Серго.
— Осталось километров семь до полигона по дороге, не заблудимся, — сказал Серго, и я как-то прямо расслабился, осознавая, что прошли мы уже больше сорока километров и осталось совсем немного.
Но каждый километр становился все тяжелее и тяжелее, темп наш падал просто на глазах, и эти семь километров показались вечностью.
Мы дошли до какой-то развилки, где Серго сказал:
— Привал, пять минут. Это крайний привал, следующий уже на полигоне.
Бойцы развалились на поляне в разные стороны, Серго сел на рюкзак и произнес негромко, чтобы услышал только я:
— Пиздец я булки стер, уже еле иду. Это просто адовая боль. Я уже жду не дождусь, когда мы дойдем до полигона, так как каждый шаг для меня — это жесть.
Я ничего не ответил, я даже не знал, что сказать. А может потому, что я сам так устал, что мне уже было похрен на все, в том числе и на стертую в хлам жопу Серго. В тот момент я превратился в обычного бойца, так как я не знал, куда идти, вел Серго, я уже очень прилично устал и сам превозмогал все происходящее. Только бойцам показывать это было нельзя, поэтому я делал вид, что почти не устал, но на самом деле был на пределе, как и бойцы. Да и Серго со своей жопой тоже слабо походил на спецназера. Хотя нет, не так, он походил на спецназера, но со стертой до крови жопой. Те учения были настолько сложные и тяжелые, что они осели в моей голове надолго, и сейчас ты, дорогой читатель, можешь проникнуться той атмосферой.
Тишина и отсутствие разговоров среди тридцати бойцов означало лишь одно: они устали, и сил разговаривать уже не было. Они просто сидели и молчали. Дождь к этому времени закончился, но было темно и ни хрена не видно.
— Встаем, — коротко произнес Серго.
Две группы вылезли на дорогу, Серго прошел и посчитал своих, а я посчитал своих.
— У меня все, Серго, — негромко сказал я в темноте, даже не понимая, где находится второй группник.
Серго ничего мне не ответил, отдал команду, и отряд продолжил движение.
Скорость была очень низкая. Мы с Серго шли чуть в стороне, крайним шел опытный контрабас [22] , который следил, чтобы никто не отстал.
На небе вылезла луна и стала очень неплохо освещать нашу дорогу. Теперь я четко видел впереди силуэт Серго, походка которого очень походила на походку какого-то ковбоя с широко поставленными ногами. Мальборо. Это было очень смешно, но, видя, как Серго превозмогает каждый шаг, улыбка сразу пропадала.
22
Контрабас — военнослужащий на службе по контракту
Мы шли по какой-то бетонной дороге. Справа был дремучий лес, а слева появлялись искусственные насыпи. Периодически в этих насыпях появлялся поворот налево, но Серго твердо и уверенно шел вперед.
Я уже ни о чем не думал. Я просто шел с мыслью дойти и одеться в сухое. Я уже никого не считал, у меня уже была дикая апатия на все, я просто переставлял ноги и смотрел вперед. Это продолжалось бесконечно: дорога, лес, поворот, дорога, лес, поворот.
— Вот поворот на полигон, — громко сказал Серго и остановился, наклонившись вперед, чтобы дать немного отдохнуть плечам.