Мишка Forever
Шрифт:
– Да, замок этот. Вадька, не лезь к компу, - сто раз тебе сказано было, нету тут игрушек. Сейчас, Мишка, я оденусь, и поедем.
– Погоди, Ил, дельце есть небольшое.
– Дельце? Вадька, блин горелый! Егор, тресни ему по башке, - у тебя рука полегче... Что ещё за дельце?
– Ребята, а может, вам немножко с Борманом пойти поиграть?
– говорит Мишка мальчикам.
– Можно, Ил-Илья?
– тут же загорается Вадька.
– Папа, а не Ил-Илья, - привычно поправляю я сына.
– Какие игры, на
– Егор, держи ключи от машины, замёрзнете, сразу внутрь залазьте, только смотри, Вадика на водительское место не пускай.
– Ил, мы пошли!
– Да папа же, а не Ил! Капюшон натяни! Вот... постой, воротник я тебе повыше подтяну. Слушай, Мишка, ты вот, как чемпион России по самбо, ты как относишься к мерам физического воздействия по отношению к мальчикам? Да не крутись ты! Порка, например... Вадим, где вторая перчатка?
– Была...
– растеряно говорит Вадька.
– Держи, - Егор потягивает моему сыну перчатку, которую он подобрал с пола
– Ну, давайте, мы не долго.
– Мишка, ты что задумал?
– я смотрю, как он роется в своём шикарном портфеле, моём подарке из Берлина.
– Вот, это первое, - он протягивает мне бумагу чрезвычайно официального вида.
– Читай.
– Так. Постановление Магнитогорского городского... в связи с особыми обстоятельствами... так, основываясь на желании сторон... Ого! Признать Ткачука, Егора Викторовича... 1993-го года рождения... так, так... с присвоением ему фамилии и отчества усыновителя и именовать впредь: - Соболев, Егор Михайлович. Ну, блин! Наконец-то! Когда?
– Вчера.
– Ты что же молчал, зараза! Позвонить нельзя было, да? Как я тебя терплю двадцать лет, - памятник мне полагается! Ну, погуляем! Слушай, Миш, а Егор как?
– Ну, а как ты думаешь? Поплакал, правда, немножко. Не верил он до конца, что у нас получится... Нет, но твой Валериан, а! Хорош! Монстр! Вот ведь адвокатище! Даром, что сто двадцать килограмм. Так он провернул это всё... Слов нет.
– Ну, а чего бы я его держал-то. Да и то сказать, - за то бабло, что он с нас с тобой снял... За такие деньги он тебе рожающего папуаса помог бы усыновить, не то что Егорку. Боров. Он-то чего не позвонил?
– Не злись, Ил, это я его попросил. А теперь второе. А ну-ка, отвернись!
– Ага, а ты меня сзади по башке, как беднягу Холтофа! Штирлиц!
– Да отвернись же ты, чудо!
– смеётся Мишка.
Я поворачиваюсь к Мишке спиной, он что-то там возится у меня на столе.
– Так...
– бормочет он себе под нос.
– Нет, лучше вот так вот... Ага, ага... Всё, можно! Поворотись-ка, сынку!
Ого! Ну, ёлки... Тула, автоматически отмечаю я. Причём, какая характерная Тула, - хоть сейчас в справочник! Что за дерево, - венге, что ли? Похоже...
– Что это?
– спрашиваю я,
– Вот ты и определи. Ты ж у нас авторитет в этом. Я-то, - сам знаешь... По мне красиво, и пойдёт!
Я, не отрывая взгляда от композиции на моём столе, достаю пару нитяных перчаток и, взяв тяжёлую лупу в черепаховой оправе, начинаю подробный осмотр.
– Ну что ж, достойная вещь. Весьма. Что это за бумажка там у тебя? Легенда, что ли? А ну-ка, дай.
– Э-э, нет! Ты давай-ка сам, милый. Что ты можешь сказать? Чья это работа?
– Не знаю, Миш. Я не большой специалист по Туле, она у меня почти и не представлена. Так, - пара вещей Данилина, ну и ещё кое-что, по мелочи... Так, ну что я скажу. Исполнение, - вещь явно музейного порядка. Техника, - сложная, комбинированная техника тут у нас. Золотой оброн, тауширование, синение и чернение. Вот, что ещё? Ну, инкрустация и всечка, это понятно, - Тула! Литьё, с последующей проработкой чеканкой, - вот эти виноградные листья на подставке, кстати, что-то такое я уже видел... Ну и гравировка, разумеется. И очень даже приличная. Не Капелюха, но очень приличная. Так, клинок...
Я рассматриваю клинок. Так, ну-ка, ну-ка, - клеймо кузнеца на пяте правой голомени... Не понял... Курбатов, что ли? Точно, Курбатов. Сколько же Мишка за это отвалил?
– Ты сам-то знаешь кто это?
– Сам-то я знаю, вот тут написано. Вот, пожалуйста, - Бутовский и Татарников. Знаешь таких?
– Бутовский, - разумеется, второго нет. Ну, а дамаск этот, - его Курбатов сковал, ты где это взял?
– говорю я, задумчиво рассматривая Мишку, сияющего, как новая монета.
– Ну да, правильно, Курбатов. У тебя его работы есть, что ли?
– Нет. Хотел было я "Шип" его купить, но не сложилось... Нет, Курбатова у меня нет.
– Теперь он у тебя есть!
– говорит эта зараза, и аж сияет от удовольствия!
Я молча вставляю нож в ножны, укрепляю его на подставке, осторожно отодвигаю от себя и, стянув перчатки, смотрю в Мишкины серые глаза. Так. Ну, щас ты у меня...
– Ты совсем рехнулся, да? Зараза ты, здоровенная! Ты мне скажи, - ты где его взял, в "Гильдию" обращался? Нет? Значит, через "Русские Палаты". Так, так... И сколько же ты...
– Не скажу!
– перебивает меня Мишка, правда, донельзя довольное выражение на его физиономии, начинает уступать место озабоченности.
– Не скажу, ну зачем тебе знать, сколько я заплатил, - тем более что ты и сам можешь его оценить.
Телепат хренов! Оценить... Тыщь тридцать, тридцать пять, пожалуй... Зеленью, разумеется... Ну, минус оценка там, комиссия... И это стартовая цена, а как там на аукционе бы вышло, - кто ж его знает...
– Не возьму!
– решительно заявляю я.
– Думать даже забудь, не возьму!