Мисс Марпл из коммуналки
Шрифт:
Хорошие девочки. И кофе выпить предложили.
Устала баба Надя. От сверкания зеркал, от разноцветного вороха невесомых уютных тряпочек.
Как раньше не любила она этих примерочных! Теснота, духотища, к потной спине новое платье прилипает и никак сползать не хочет. Размер бы другой попросить, да за шторкой очередь галдит!..
Потом, правда, были рынки. Там и воздух свежий, и хозяйки добра курскими соловьями заливаются: «Как вам эта кофточка подходит, а жакет так прямо впору! В цвет и в масть!»
И
Да и воздух свежий. И народ обычный.
А нынче – красота! Подобрали ей девочки чудный костюм шоколадного цвета с золотистым кантом. Ноги в нем совершенно не казались короткими – не то что в том лыжном фиолетового цвета с оттянутой попой! – мягко и ласково он облегал фигуру, прятал под навесом курточки располневший живот.
Красота, весело подумала баба Надя, раздухарилась и сказала:
– А подберите-ка мне, девчонки, еще и куртку! И ботинки.
– Кроссовки?
– Ну там кроссовки или еще чего, главное, чтобы не жали и в гололед не скользили. Осень скоро.
Вдобавок к легчайшей, но теплой бордовой куртке девочки выбрали для разомлевшей покупательницы еще и трикотажную черную кепку, удобно усевшуюся на голове.
Увидела себя баба Надя в зеркале в обновках и обомлела – лет десять скинула! – порадовалась за себя, похвалила за отвагу и трудолюбие в примерочной и вспомнила о Софе:
– Вы вот что, девочки… Подружка у меня есть. Хочу и ей подарок сделать. Подберете?
Она росточком чуть пониже вас будет, худенькая тоже.
Рыжеволосую продавщицу даже не надо было просить костюм примерить. Все выполнила без подсказки, показалась в плюшевом костюмчике сиреневого цвета – под Софины русые волосы в самый раз будет! – и даже оформила какой-то «дисконт» по своей карточке.
– Заходите к нам еще!
– Обязательно. Теперь – обязательно. Как оказалось легко делать нынче покупки!
И чего раньше нос от магазинов воротила? Думала: и старого не сношу, да? Барахла накопила, одной моли в радость…
Нет, Надежда Прохоровна, жить надо, пока живется!
Себя радовать да близких не забывать! Хоть испеченным пирожком, хоть пустяковиной какой, но – радовать!
Вот только как Софе подарок сделать?..
Она – деликатная. Может в кошелек за денежкой полезть… А много ли там денежек…
«Скажу – в универмаге выбросили». (Какая разница, что слово «выбросили» в том самом, застойном смысле давно ушло из употребления, раз для советского человека – а мы все навсегда насквозь советские! – осталось в неизменности. Выбросили – значит, удачная покупка.) Поймет, авось, – уценка. Обрадуется.
А ценник оторвать…
Уже поднимаясь по лестнице к квартире, Надежда Прохоровна вспомнила еще одно нужное слово – «конфискат». «Скажу, выбросили конфискат. За сущие копейки!»
А то знаем мы этих, деликатных… Нравится не нравится – отказаться может, закапризничать…
Но хорошо помнила баба Надя, как смотрела Софа на уютный внучкин костюм с расшитым звездочками мишкой. С затаенной грустью смотрела…
Как будто мы сами еще таковых поносить не сможем!
Еще как сможем!
Придя домой, Надежда Прохоровна тихонько, прямо не снимая ботинок, прошмыгнула в свою комнату и забросила ворох нарядных пакетов за шкаф.
Потом в своей старой одежде вышла обратно в прихожую и начала неторопливо раздеваться.
Конспирация, так ее раз-эдак! Придется соблюдать.
Пока.
В мечтах Надежда Прохоровна уже видела себя сплошь новую в купе мягкого вагона, где вторую полку занимает усатый генерал в отставке. Или полковник. И можно даже без усов.
Что делает обнова с женщиной!
«Мечты, мечты, где ваша сладость? Мечты ушли, осталась…»
Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка…
Сосед по купе бабы Нади усатого генерала напоминал очень мало. Единственное, что он, едва войдя в купе, напомнил бабе Наде, так это строчку из сказки Александра Сергеевича Пушкина о царе Салтане – «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь»… Только эта книжка – «Сказки А.С. Пушкина» – была у Надежды Прохоровны из детского репертуара, зато знала она ее наизусть. Почти каждый день маленькой Светланке и Алеше зачитывала…
«Это ж надо, – взглянув на попутчика, обреченно подумала бабушка Губкина. – А я еще с пирожками возилась… для генерала…»
Брать в дорогу традиционную курицу и угощать ею генерала-полковника, пачкая пальцы в жире, миссис Губкина благоразумно не решилась. С утра напекла пирожков (от них, даже остывших, дух ароматный идет), наварила яиц вкрутую, колбаски докторской припасла да сыру. Огурцов там всяких, помидоров.
Из дома вышла загодя. Переоделась в новое нарядное в вокзальном туалете, сумку со старой одеждой в камеру хранения сдала и, чувствуя себя совсем элегантной дамой – в новой поблескивающей куртке, современной кепке и костюме, как шоколадка без обертки, – села в купе ждать пусть не генерала, но хотя бы человека приличного.
В купе зашло… нечто… с железками в носу. Длинными нечесаными лохмами и массивными – серебряными аль из нержавейки? – перстнями на больших пальцах и мизинцах грамм по сто металла.
Сотовый телефон, что попутчик держал возле уха, весьма слышимо стукался об эти перстни, растянутые черные джинсы – как только на пол-то с тощей задницы не сползли?! – надежно скрывали половые признаки. Зверушка радостно хрюкала (смеялась) в телефон. Ловким пинком ботинка на толстенной подошве запихнула багажную сумку под сиденье.