Мисс Марпл из коммуналки

Обухова Оксана Николаевна

– А вдруг – не умер?

Вадим Арнольдович вернулся домой довольно поздно, в половине десятого, и тортика скушал самую капельку, оправдавшись, что успел поужинать у приятеля в гостях.

Но капельку эту похвалил, и Софья Тихоновна запылала маковым цветом.

– А Наденька, Вадим Арнольдович, попросила вас сегодня еще один спиритический сеанс провести.

– Надежда Прохоровна? Сегодня? – поднял брови ученый.

– Да.

– Сама просила? – продолжил поражаться сосед, поскольку никак не мог заподозрить в суровой крановщице

тяги к эзотерическому.

Как, впрочем, и пустого любопытства к таким безделицам, как круг из ватмана.

– Сама, сама. И очень просила!

– Что ж, – пробормотал Вадим Арнольдович, – тогда милости прошу. Только, пожалуйста, захватите еще один стул, на кресле будет неудобно и низко.

Стул в соседскую комнату лично внесла Надежда Прохоровна – Софа суетливо придерживала дверь, стараясь не наступить на хвост путающемуся под ногами Марку, – поставила его напротив хозяйского через стол и села, глубоко сосредоточенная и непривычно молчаливая.

Сложила руки перед собой, как примерная школьница, Вадим Арнольдович мысленно усмехнулся и подпалил свечу длинной каминной спичкой, завалявшейся после какого-то походного мероприятия, словно нарочно для подобного случая. Для создания антуража, соответствующей атмосферы, добавляя необычности ситуации.

Надежда Прохоровна завороженно следила за манипуляциями соседа. Софья Тихоновна перебрасывала между ними тревожный взгляд и теребила ушко взобравшегося на колени котенка.

– Нуте-с. Кого мы будем вызывать?

– Алиева Нурали Нурмухаммедовича, – монотонно произнесла мадам Губкина.

– Кого?!

– Убиенного Нурали Нурмухаммедовича Алиева, – в том же пономарском темпе проговорила соседка.

Вадим Арнольдович посмотрел на Софью Тихоновну – та пожала плечами – и, буркнув: «Не лишено смысла», – приступил к процедуре нагревания блюдца над свечой. Пальцы его чуть-чуть подрагивали и обжигались.

– Блюдце нельзя придерживать или направлять, – говорил между делом, – только легко со прикасаться. – И, поместив предмет оккультизма в центр бумажного круга, возвестил: – Ну-с, сударыни, приступим. Дух Нурали Нурмухаммедовича Алиева, отзовись!

Софья Тихоновна опытно и заунывно вторила, Вадима Арнольдовича отчего-то разбирал смешок: по-детски наивная сосредоточенность Надежды Прохоровны и не могла вызвать иной реакции. Все происходящее она воспринимала взаправду и старалась подвывать не хуже Софы.

Дух Нурали Алиева меж тем категорически отказывал в общении.

Соседи подвывали минут десять.

– Что-то у меня сегодня настрой не соответствует, – признался наконец Вадим Арнольдович и, выпрямив спину, оторвал пальцы от оккультного блюда.

– А может, это не вы? Может быть, все оттого, что Нурали Алиев – мусульманин? – доверительно прошептала Софа, налегая грудью на стол. – У них другой рай?

– Глупости, – после секундной заминки отмахнулся ученый-востоковед. – В юности мы вызывали дух Тамерлана, а уж его-то православным никак не назовешь.

Говоря все это, Вадим Арнольдович с любопытством наблюдал за Надеждой Прохоровной. Еще недавно внутренне скукоженная, она расправилась, отчетливо видимый испуг уступил место всегдашней уверенности: Надежда Прохоровна выпрямила плечи и смотрела на визави уже не ерзая взглядом от переносицы до подбородка. Соседка показалась Вадиму Арнольдовичу человеком, принявшим некое решение и явно испытывающим от этого облегчение.

– Арнольдыч, у тебя таблетки от головы нет? – спросила совершенно прежним тоном.

– Счас, Наденька, принесу, – всполошилась добрейшая Софья Тихоновна.

– Подождите, – с усмешкой остановил ее сосед. – Давайте попробуем другую методу. – Он встал, обогнул стол и, остановившись за спиной Надежды Прохоровны, склонился над ее плечом. – Позволите? Китайский точечный массаж. Помогает быстрее и лучше любых лекарств.

– Дозволяю. Экспериментируй.

Бабушка Губкина села прямо, скрестила руки на животе и закрыла глаза.

Уже ночью, проходя из ванной в свою комнату, Софья Тихоновна застала подругу у входной двери. Лишенная какого бы то ни было смущения, Надежда Прохоровна увлеченно таращилась в дверной глазок.

Софа нерешительно потопталась за ее спиной, деликатно произнесла «кхм», но Надя только отмахнулась не оборачиваясь, и Софьюшка, вконец расстроенная загадочным поведением подруги, отправилась в опочивальню.

«Не хочет, и не надо. Придет время, сама расскажет».

Или не расскажет. Упрямство и своеволие приятельницы Софья Тихоновна давно воспринимала как должное.

Вот Клава… Клава – другое дело. Она бы ни за что не вышла из прихожей, не добившись правды…

Сидеть возле двери, где гуляли сквозняки, лишенной парового отопления большой квартиры было зябко. Надежда Прохоровна держала руки под мышками, смотрела в темноту и слушала тишину засыпающего дома.

Уже давно перестали звучать на лестнице шаги припозднившихся жильцов, давным-давно в последний раз хлопнула скрипучая дверь в подъезде, Надежда Прохоровна таращилась в угол и старательно отворачивалась от едва мерцающего прямоугольника в закутке на повороте к кухне. Фонарный свет проникал через кухонное окно, скользил по стенам, добирался до зеркала и оглаживал серебристую муть мягкой желтой лапой.

Лапа эта была живой и пятнистой. Свет разбивала жидкая осенняя листва березы во дворе, по зеркалу ползли неясные бесформенные тени…

Жуть!

Не оглядываться и забыть!

И только маленький, выбравшийся из хозяйской комнаты котик составлял компанию караульной. Он побродил вокруг, огладил хвостом и щечками ноги и, поприветствовав таким образом, испросив дозволения, взобрался на Надины колени.

Свернулся уютным, теплым шариком и запел кошачьи серенады.

Надежда Прохоровна перекинула меховой комок поближе к животу и рассеянно погрузила пальцы в теплую шерсть.