Мисс Марпл из коммуналки
Шрифт:
В комнате надрывались плачем уже два ребенка. Старший разбудил ревом младшего, нервный тон Гульнары мало способствовал восстановлению порядка, Надежда Прохоровна вошла в комнату и, воодушевленная недавним помидорно-чугунным открытием, собралась припереть молодую вдову к стенке.
Мол, нечего пожилых соседок в полоумных бабок превращать! Говори по правде: кто тут был?!
Но Гульнара упорно создавала в комнате невообразимый кавардак: вытряхивала плачущего младенца из люльки, меняла ему подгузник, трехлетний пацанчик смотрел на бабу Надю заплаканными глазенками и подвывал, как
– Гульнара…
Соседка всплеснула руками, в сердцах шваркнула мокрый подгузник на пол и запричитала по-таджикски.
Малыш от поскуливания перешел к полноценному ору, с кухни потянуло запахом сгоревших лепешек, Гульнара, безостановочно лопоча на родном наречии, кинулась к сковородке, едва не сбив бабу Надю с ног.
Ей вслед рыдали дети. Баба Надя застыла в дверном проеме комнаты безмолвным разозленным истуканом. Говорить в этом кавардаке было совершенно невозможно.
Так, значит, мрачно подумала бабушка Губкина. Выживаете, значит?
Ну что ж, посмотрим. Кто у нас тут самый хитрый.
Полная самой непредсказуемой решимости, Надежда Прохоровна покинула отринувшую ее квартиру.
Прошла к себе – в прихожей столкнулась с проснувшейся и уже полностью прибранной Софой – достала из платьевого шкафа припрятанный до поры до времени сыщицкий наряд из куртки бордового цвета и шоколадного костюма. Быстро поменяла экипировку и вышла из комнаты.
«Ну, я вам покажу, как из московских бабушек недоумков делать! Я научу вас родину любить!»
Пока Надежда Прохоровна обувала в прихожей новые удобные ботинки, Софья Тихоновна стояла в уголке между шифоньером и тумбой и, прижимая ладонь к сердцу, смотрела на бойцовски настроенную подругу.
Сурово насупленное лицо Надин, одежда – брюки?! – поразили ее несказанно.
Надежда Прохоровна молча натянула на голову трикотажную кепку(!) и, попрощавшись кивком, вышла за порог.
– Наденька! – крикнула ей в спину Софья Тихоновна, но было поздно. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.
Нет, с этим определенно надо что-то делать, огорченно подумала Софья Тихоновна. После поездки в Петербург Надин вернулась совершенно неузнаваемая. Это странное ночное бдение под дверью – Софья выглядывала ночью из своей комнаты и видела, как Надя дремлет с котом на коленях, – этот внезапный утренний побег…
С ней явно что-то происходит.
И половину торта куда-то спозаранку унесла…
А впрочем, если вспомнить, все началось гораздо раньше. Сразу после гибели Клавдии Надюше начали мерещиться призраки…
Интересно, у Вадима Арнольдовича есть знакомый психиатр?
Ах… Вадим…
Сегодня он пригласил ее на прогулку… Софья Тихоновна поправила перед зеркалом кружевной воротничок и пошла на кухню кормить себя и Марка завтраком: свежим нежирным детским творожком. Котику можно добавить в творожок ложечку молока для жидкости консистенции…
Разозленная Надежда Прохоровна шла проторенным Нурали Нурмухаммедовичем путем.
Этот путь в течение последних месяцев Надежда Прохоровна не раз наблюдала из окон, когда Нурали Нурмухаммедович несся с работы развешивать во дворе детские пеленки. То и дело видела – мелькают под окном оранжевые канты на черных штанах, спешит хороший муж Алиев, и всегда – одним и тем же путем: через дворы, наискосок, от рынка. Смотрела и думала: «Хороший мужик Гульнарке достался».
Сегодняшние мысли Надежда Прохоровны от одобрения таджика были очень далеки. Сосредоточенно уминая новыми ботинками павшую листву на асфальте, она рысила к рынку возле метро и раздраженно бормотала:
– Ну, я вам покажу! Я вас всех на чистую воду выведу!
Кому и что собиралась показывать Надежда Прохоровна, пока понятно не было. Курящий дух хоть и обрел материализацию, но полной идентификации не получил. Но факт того, что хитрая Гульнарка кого-то прячет – и в постель кладет! – добавлял энергии и наполнял душу бабы Нади праведным негодованием.
«Ишь, моду выискали – людям голову морочить! Где эдакое видано – муж еще на кладбище не упокоился, а жена уже хахаля в постель укладывает!
Найду негодника! Найду и Леше позвоню, пусть документы как следует проверит и к стенке подопрет. А то мертвяков своих по дому раскидывают, честным людям от них житья нет!»
В том, куда торопился сегодня утром неизвестный в черной куртке, у бабы Нади сомнений почти не было. Путь у «курящего призрака» был только один – через дворы на рынок. Если б он к метро пошел, то отправился бы левее, там выход из подземки гораздо ближе. А так – на рынок.
Но где в точности искать негодника с оранжевыми кантами, доподлинно Надежда Прохоровна не знала. Рынок большой, но начинать, как мудро рассудила баба Надя, следует все-таки с мясных рядов.
Нынешней весной, на майские праздники, ходила баба Надя на рынок за мясом. (В этом месте, кстати, нелишним будет заметить одну занятную деталь. Вспоминая о встрече с соседом в мясных рядах, Надежда Прохоровна определяла время события как «майские праздники», несмотря на то что Пасха текущего года прошла в череде этих самых празднований. Но прожившая большую часть трудовой жизни при строительстве коммунизма баба Надя привычно пользовалась календарем приснопамятных «строителей» – атеистов, где красным цветом отмечены отнюдь не церковные праздники. Начало мая для бабы Нади было привычно ознаменовано первомайской демонстрацией, а совсем не крестным ходом…) В тот день Нурали приметил в рядах покупателей знакомый алый берет, сделал соседке знак следовать за ним и отвел в служебное помещение, где на цинковых столах лежали коровьи туши, на крюках висели розовые поросячьи тельца.
Там он выбрал для Надежды Прохоровны наиболее привлекательную филейную часть, отвесил с походцем и от себя добавил круг домашней колбасы с пожеланием хороших праздников.
Надежда Прохоровна выгодным знакомством больше не пользовалась – с возрастом, вообще, все больше на рыбу и курятину перекинулась, – но путь и обстановку подсобных помещений запомнила хорошо: там никто ни на кого внимания не обращал. Все были заняты своим делом: смуглые деловые люди подтаскивали к разделочным колодам туши, рубщики ловко орудовали огромными топорами, мужики в замурзанных халатах и фартуках катили из холодильников низенькие груженые тележки. Работа на праздники кипела.