Миссия доброй воли
Шрифт:
– Мы миновали континент, – произнес Эрик, глядя в затылок Чагра’шари. – Куда мы летим?
– На острова, – послышалось в ответ. – Материки безжизненны. Те, кто остался, обитают на островах. Там есть источники с пресной водой.
– Ты тоже родился на острове?
– Нет, на южном материке. Но пески давно занесли мой дом.
Эрик почувствовал печаль, исходившую от молодого хаптора. Только печаль, только тоску, и ни капли злобы. Шаххаш’пихи говорил другое о своих слугах – с его слов получалось, что колонисты люто ненавидят землян. Однако в ментальных волнах Чагра’шари не ощущалось ненависти. Странный хаптор! Способен ли он убить чужака?.. Наверное, если повелит предводитель клана... Но Эрик не
– Когда ты был рожден, пха Чагра’шари?
– Если считать не местное время, а обороты Харшабаим-Утарту, мне двадцать семь лет. А ты, Рирех? Я никогда не встречался с ашинге, но видел записи... Ты кажешься мне очень молодым, и ты похож на лоона эо.
– Я твой ровесник, – сказал Эрик. – И у меня темная шерсть на голове, а у лоона эо волосы светлые.
Чагра’шари обернулся, посмотрел на него, погладил шишки на черепе:
– Все-таки похож. Маленький, тонкий... Правда, лоона эо еще меньше.
Они летели к экватору на небольшой высоте – до воды оставалось метров триста, и Эрик видел, как гуляют внизу высокие волны. Челнок проносился над гористыми архипелагами, где выжженные зноем плато дремали под светом солнц, над цепочками рифов, где вода кипела и бурлила, одевая камни пеной, над островами величиной с Сардинию или Сицилию – там, в глубоких ущельях, три или четыре раза мелькнули кроны деревьев, кустарник и развалины зданий. Возможно, эти оазисы населены; Эрику чудилось, будто среди зелени что-то шевелится, машины или живые существа. Он спросил об этом у Чагра’шари, и тот нехотя пояснил, что вдоль экватора разбросаны два десятка крохотных поселений – там, где в прошлые столетия пробурили колодцы и добрались до подземных источников. Кроме них, существовал еще обитаемый спутник, тоже висевший над экватором; с этой древней станции следили за активностью вулканов и гигантскими волнами, обычным результатом извержений.
Через несколько минут полета челнок сбросил скорость, завис в воздухе и стал спускаться к небольшому острову. Обзор сузился, небо исчезло, мелькнули и ушли вверх скалы, потом раздался лязг опор, скрежет и звук глухого удара; кораблик покачнулся и прочно встал на грунт. «Мы на месте. Выходи», – велел Чагра’шари, открывая люк. Проем был достаточно высоким, рассчитанным на хапторов, и наклоняться Эрику не пришлось. Он спрыгнул на бетонную плиту, служившую посадочной площадкой, оглядел островок и замер в изумлении.
Эту частицу тверди защищала от волн стена высоких скалистых утесов, а между ними виднелось плато, засыпанное песком, сквозь слой которого, подобно древесным стволам, прорастали каменные столбы и колонны. В свете двух солнц песок отливал алым, багряным, желтым и фиолетовым оттенками. Скалы, источенные морскими ветрами, напоминали изысканные кружева, чье совершенство некий гениальный мастер украсил россыпями самоцветов. Очевидно, плато и весь островок выдавило из планетарных недр при каком-то давнем катаклизме, раскрыв полость с минеральными красотами, а остальное довершили ветер и знойные светила. Эрик глядел на это чудо с раскрытым ртом, узнавая свои сонные видения: каменные фигуры, похожие на птиц, животных или замки и дворцы с причудливыми башнями, друзы хрусталя и аметистов, желтые цитрины и дымчатые топазы, красные гранаты и шпинель, гроздья зеленых хризолитов, халцедоны, пестрая яшма, темный обсидиан и белоснежный кварц с прожилками золота... Это сказочное великолепие сверкало и искрилось, блестело и сияло, отражая солнечные лучи мириадами граней, заставляя свет дробиться радужными пятнами. Уникальный природный реликт, какого, пожалуй, во всей Вселенной больше не найдешь...
Лишь одно портило этот сад камней – огромный бетонный купол рядом с посадочной площадкой. Он был здесь неуместен, как древний танк в залах Лувра или Эрмитажа; на его вершине торчали параболоиды антенн, сбоку виднелись тронутые ржавчиной ворота. Чагра’шари повел Эрика к ним. Раздвинулись тяжелые створки, они перешагнули через высокий порог и очутились в округлом, почти пустом помещении. Две лифтовые кабины и световой шар у потолка – больше здесь ничего не было, если не считать трех вооруженных метателями хапторов. Их взгляды скользнули по лицу Эрика, но неприязни он не ощутил – скорее любопытство, с каким глядят на редкое животное.
Чагра’шари вытянул руку к одной из кабин:
– Спустимся на нижний уровень, где ты будешь жить. Тебя накормят, потом можешь отдохнуть. Но недолго, пока не поднимется в зенит желтое солнце.
– Куда ведет второй лифт? – спросил Эрик.
– Скоро узнаешь. – Чагра’шари втолкнул его в кабину, и она со скрипом и скрежетом поползла вниз.
Жилой ярус оказался гораздо обширнее верхней площадки. В центре имелось довольно большое пространство, от которого расходились веером пять тоннелей, вырубленных в скальном основании острова и едва освещенных. Целый подземный бункер, решил Эрик, шагая вслед за Чагра’шари к проходу с несколькими нишами и толстыми массивными дверями. За второй из них его поджидала узкая длинная камера с деревянным топчаном, грубо сколоченный стол, туба с питательной пастой и вода в кувшине. У потолка висел световой шар, из стены торчала труба с краном, а под ней виднелась дырка в полу – очевидно, для слива.
– Ешь и отдыхай, – молвил Чагра’шари. – Если нужно облегчиться, иди в конец коридора. Место найдешь по запаху.
Хаптор вышел, грохнув дверью. Эрик сел на ложе, осмотрелся и решил, что так, очевидно, выглядели тюремные казематы на Земле семь или восемь столетий назад. Скажем, в Бастилии или в знаменитой пражской башне Далиборка... Невольно содрогнувшись, он вообразил, что находится за другими дверями в этом коридоре. Кроме камер, узникам неизменно предлагались дыба и плеть, клещи, иглы под ногти и каленое железо. Вряд ли здесь были другие порядки; значит, где-то поблизости имелась пыточная.
Он приуныл, но затем подумал, что не стоит пугаться раньше времени, а лучше вспомнить о чем-то хорошем. Сказочный пейзаж, увиденный наверху, вновь возник перед Эриком; сияли и искрились самоцветы, дрожали в воздухе радуги, вспыхивали и гасли разноцветные лучи. Он не сомневался, что это остров из его снов, тот самый, на котором побывал когда-то Вальдес со своим экипажем и таинственной красавицей. Как сказал Шаххаш’пихи, больше ни один корабль лоона эо не приближался к этому миру, и у его предка вместо механизмов остался только остров с грудой бесполезных камней. Но так ли уж бесполезных?.. Разве есть во Вселенной вещи, что ценятся дороже красоты?.. Понимает ли кто-нибудь из хапторов, какая удача им выпала, какое сокровище удалось заполучить?..
Вздохнув, Эрик выпил воды и потянулся к тубе с концентратом. Он ощущал голод, чувствовал упадок сил и явно нуждался в пище и отдыхе. Морщась, стараясь не принюхиваться, запивая время от времени водой, он глотал питательную пасту. Вкус у нее был отвратительный.
Чагра’шари явился за ним часов через пять. Это время Эрик провел с толком – спал, устроившись на жестком топчане и сунув под голову китель своего мундира. В снах, пришедших к нему, не нашлось места каменному саду и таинственной красавице, братьям, сестре и родителям и даже Илоне Линдстрем; он видел уютный дворик миссии, скамьи под зелеными деревьями, Петровича и развалившегося у его ног черного мастифа. Инженер вел долгие речи, что-то ему толковал, что-то пытался объяснить, но в памяти Эрика застряли лишь две фразы: гляди на небо, друг мой... ночные небеса – как паспорт для любого мира...